Кровавое Рождество (Майоров/Алекс; PG-13; Мини: закончен)

[namora]

Дорогие мои!)) Немного запоздало, но поздравляю вас всех с прошедшим Новым годом и Рождеством!
Маленький рождественский триллер - для вас!))

(На всякий случай - спойлер: здесь все хорошо! )


Название:Кровавое Рождество
Автор: Namorada
Пейринг: Майоров/Алекс
Рейтинг: PG-13
Жанр: Повседневность, стеб
Предупреждение: БДСМ
Размер: мини
Статус: закончен

*****
По груди голого, привязанного к стулу человека, быстро, обгоняя друг друга, сбегали тоненькие струйки крови, упираясь в витки прочного шелкового шнура. Голова бессильно свесилась на окровавленную грудь, на сосках матово поблескивали тугие зажимы, лохматые рыжие волосы полностью скрыли лицо.
В двух шагах от стула стоял Майоров, босой, в одних джинсах, стискивая в правой ладони японский керамический кухонный нож. За его спиной, у окна красивая искусственная елка, словно единственное живое существо в комнате, искрила и переливалась всеми шестью купленными в «ОБИ» накануне Нового года гирляндами.
Майоров смотрел на окровавленный натюрморт перед глазами и понимал - Рождество удалось.

*****
За час до…

Домофон ожидаемо проиграл нежную переливчатую мелодию. Майоров по привычке бросил быстрый взгляд на часы в коридоре – восемнадцать часов двадцать девять минут, как договаривались – и, не глядя, ткнул пальцем в кнопку на белой панели.
- Да?
- Здравствуйте. Я… пришел. – Глуховатый знакомый голос. Похоже, очень нервничает, хоть и усиленно старается этого не показать.
Это так мило. Майоров насмешливо фыркнул.
- Заходи и поднимайся на шестой этаж. Из лифта – направо. – И уверенно ткнул еще одну кнопку на панели домофона.
В динамике протяжно загудело, хлопнула дверь подъезда.
Мышка была в мышеловке.
Приятно…
Сам Майоров уже минут пятнадцать находился в «рабочей» форме. Он натянул джинсы прямо на голое тело и остался босиком. В темной гостиной, где у огромного пластикового окна красовалась наряженная, переливающаяся электрическими огнями ёлка, стоял стул. На сидении лежал моток нового шелкового шнура, наручники, шипованный ошейник с короткой цепью и пара зажимов.
Майоров хотел красиво встретить наступающее Рождество.
А еще через две недели ему исполнялось тридцать два года.
Вот такой подарок самому себе.
Несколькими тактами Вивальди пропел дверной звонок, и Майоров, на ходу бросив взгляд в зеркало (там отразился высокий худощавый блондин с серыми глазами, явно посещающий тренажерный зал), не спеша, пошел открывать.
На пороге стеснительно топтался чуть припорошенный снегом уже знакомый молоденький парнишка лет двадцати, с рыжими волосами, мягкой волной спадающими к плечам. Желтая пуховая куртка, джинсы, черные зимние берцы – все как вчера, в кофейне на Маяковке, где была назначена их первая встреча. С плеча гостя все также свисал потертый, явно, много видевший в жизни темно-серый рюкзак.
Майорову на миг представилось, что парень после кафе никуда не пошел, а просто гулял сутки вокруг майоровского дома, дожидаясь назначенного ему часа.
Из нового в облике гостя был толсто обматывавший шею, поднимавшийся почти до самых глаз, длинный «спартаковский» шарф. Сам Майоров «болел» за ЦСКА, но в данный момент это было вообще не принципиально.
Глаза гостя были странного цвета – вроде бы, карие, но какого-то странного, медового оттенка, из-за которого его взгляд был глубоким и горячим. Вчера за столиком, глядя в эти глаза, Майоров внезапно понял, что будет рад, если дело в итоге дойдет до секса. В последние пару лет он сознательно старался не смешивать два главных удовольствия в своей жизни в одном флаконе, но конкретно вот с этим парнишкой…
Почему бы и нет?
А уж как можно заставить просить и умолять себя, Майоров знал лучше, чем кто-либо другой.
При мысли о сексе член жизнерадостно напомнил о себе, Майоров чуть прикусил губу и улыбнулся.
- С Рождеством, - поздоровался он, насмешливо глядя в глаза цвета липового меда. – Ну, заходи…

*****
Интернет – зло.
То есть, он, конечно, и добро, например, для таких, как Майоров, но если суммировать количество круглосуточно ошивающихся в сети идиотов, лоботрясов, лохов, школоты, психопатов и импотентов, стадом бешеных маралов гоняющих по всем возможным созданным человечеством сайтам, то получается, что однозначно – зло.
В свое время Майорова это крайне нервировало и бесило, но он подошел к проблеме, как обычно, сухо и рационально: сказал себе, что от зла зла не ищут, другого пути лично для него все равно нет - и принудительно успокоился.
Идею играть с этой жизнью в покер, подбирая себе «нижнего» по тематическим заведениям и клубам, Майоров похерил еще лет десять назад, покидая стены родимой «альма-матер» - экономического факультета МГУ. Уже тогда свежеиспеченный экономист прозорливо думал о будущем – например, что скажет его перспективное руководство о более чем нестандартных увлечениях своего молодого специалиста. Например, если Майорова случайно обнаружит в подобном заведении кто-то из случайных знакомых, или его самодовольная рожа внезапно всплывет в соцсетях на каких-нибудь специфических «левых» фотографиях.
Сам Майоров на месте собственного начальства и колебаться бы не стал – уволил бы к херам блудливую тварь. Особенно если учесть, что для своих БДСМ-игрищ эта тварь – Майоров – искала себе лиц исключительно мужского пола.
Женщины, которых Майоров искренне уважал, ценил и, благодаря семейному воспитанию, умел о них заботиться, обладали в его глазах одним лишь, но базовым недостатком: они Майорова не возбуждали. Абсолютно. С самого нежного подросткового возраста, когда Майоров осознал, что его член играет в его жизни более чем значимую роль, его глаза были прикованы исключительно к сверстникам. К педагогам-мужчинам. К соратникам по школьной волейбольной команде. К парням, приезжавшим на лето, как и он, в спортивный лагерь. К однокурсникам в универе.
Но не к женщинам.
В период студенческой жизни пристрастия Майорова определились окончательно. Интерес к мужчинам теперь включал в себя еще и специфический мир БДСМ, к изучению которого Майоров подходил также педантично и пунктуально, как к знакомству с ведущими экономическими схемами и пирамидами.
И именно интернет стал для него тем рычагом, благодаря которому Майоров без лишней суеты и нервотрепки решал свои личные текущие проблемы. Общение на одном из крупных форумов, созданных специально для тех, «кто в теме», позволяло ему находить себе «нижних» нужного уровня, опыта, со схожими пристрастиями и интересами.
Майоров никогда не практиковал иглы, сквозные повреждения кожного покрова – вообще, все открытые раны вызывали у него резкое отторжение. Как и моральное унижение, и лезвия в любых видах. Он был грамотным и внимательным «верхним», практиковавшим, прежде всего, обвязку и обездвиживание, всеми возможными способами.
В сочетании с пристальным немигающим взглядом и холодным, давящим голосом, это всегда производило нужный эффект, его «нижние» всегда оставались довольны.
Парня, который пришел к нему сегодня, звали Алекс, ему было двадцать лет, и в «теме» он не был новичком, что для Майорова являлось одним из важнейших условий совместной работы. Он сам написал Майорову на форуме «в личку», задал несколько грамотных вопросов, написал пару достойных комментариев в общих беседах – и Майоров предложил ему встретиться.
Перед тем, как вообще начинать с кем-то незнакомым разговор о возможной сессии, Майоров всегда встречался с человеком лично – посмотреть, поговорить, познакомиться. Понять, могут ли быть какие-то проблемы, обговорить ход сессии, правила, стоп-слово.
Майоров терпеть не мог неожиданностей в «работе».
Вчера он встретился с Алексом, поболтал с ним, убедился, что парень вменяемый и грамотный. Несколько раз уже был «нижним» с другими домами, к сексу с мужчинами старше себя относится положительно. Правда, от его знаний чуть несло теорией, но Майоров сделал скидку на то, что потенциальный партнер – студент, да и в первые разы у всех так, достаточно самого себя вспомнить.
И – согласился на сессию с новым «нижним» по горячей просьбе последнего.

*****
Алекс быстро разулся в коридоре, стянул с ног берцы, пристроил на вешалку куртку и замер на пороге гостиной, оглядывая комнату. Его взгляд зацепился за стул с разложенной на нем атрибутикой.
- Ну, что, готов? – Майоров не торопил гостя, понимая, что тому необходимо освоиться с новым помещением. – Все хорошо? Стоп-слово помнишь?
Парень молча кивнул.
- Тогда входи – и начнем… - Майоров глубоко вздохнул, отключаясь от внешнего мира и сосредотачиваясь на задаче, которая ему предстояла. – Сними с себя всю одежду и повернись ко мне лицом…
Он медленно подошел к стулу, чтобы дать партнеру время раздеться, взял приготовленные зажимы для сосков и развернулся.
Алекс стоял перед ним полностью обнаженный и отрешенно смотрел на зажимы в руке Майорова. Он был тонким, худым, как все рыжие, с очень белой кожей. Майоров любил такой тип парней, и был рад, что партнер его не разочаровал.
Он сделал шаг вперед, встал вплотную к парню и уверенно провел рукой по его груди, нащупывая тугие, бордовые горошины сосков.
- Сейчас медленно выдохни и расслабься… - подсказал Майоров, ловя в жесткий металлический плен беззащитный правый сосок.
Ухо привычно поймало болезненный стонущий вздох
Сессия началась...

*****
Майоров всегда начинал с обвязки, которая шла сегодня, как никогда, легко – жестко и чувственно одновременно. Майоров сам возбудился до предела, похоже, секс сегодня все же будет. Алекс был уже почти полностью обездвижен – привязан к стулу так, что не мог даже пошевелиться. Перед глазами Майорова, в очередной раз протягивающего под связанными руками партнера шелковый шнур, то и дело посверкивала тонкая золотая цепочка, соединяющая зажимы на сосках жертвы. Каждый такой металлический блик отдавался в паху и в члене новой волной возбуждения.
Может, поэтому он не сразу заметил, что что-то пошло не так.
Майоров перегнулся через тело Алекса, чтобы вытащить конец шнура с другой стороны стула – и замер.
Парень побелел до цвета молока, на лбу выступили капельки пота, зрачки глаз расширились, захватив почти всю радужку, губы тряслись.
- Эй, ты чего? Все нормально? – Майоров успокаивающе положил руку на голое колено Алекса, ощутив ладонью ледяную кожу, хотя в комнате было достаточно тепло. Майоров всегда следил за температурой во время сессии, чтобы у «нижнего» не возникало ненужного дискомфорта.
- Алекс, ты как? – Майоров слегка растерялся.
Парень молчал, он не говорил стоп-слово, но вид его с каждой секундой не нравился Майорову все больше.
Он отвлекся на Алекса – и допустил непростительную ошибку.
Шнур соскользнул с петли и сам собой рывком затянулся в узел, развязать который руками уже невозможно. Последний виток туго охватывал бедра и живот парня, и Майоров видел, как шнур врезался в кожу, явно причиняя боль.
- Алекс, прости, я ошибся… - Майоров, оглядев узел, повернулся к партнеру…
И чуть не проглотил собственный язык.
Парень вдруг забился на стуле, как пойманная в силок птица. Он побелел еще страшнее, на глазах выступили слезы, он с ужасом смотрел на Майорова, судорожно хватал посеревшими губами воздух, хрипел и пытался разорвать обмотку.
Тугой шелковый шнур впивался в кожу, оставляя на ней жгучие красные полосы, прикрученный к стулу намертво – Майоров не даром считался мастером шнура – Алекс оставался абсолютно беспомощным и неподвижным.
Решение нужно было принимать мгновенно.
Понимая, что сессия однозначно пошла псу под хвост, Майоров попытался руками перервать шнур – сейчас самое главное было освободить мальчишку, явно впавшего в панику. Но этим он сделал только хуже, еще больше затянув последний виток шнура, который не порвался, а уже просто врезался в кожу Алекса.
- Подожди, я счас! Я быстро! – рявкнул Майоров и бегом бросился в кухню, за ножницами.
Он поскользнулся на напольных плитках в коридоре, чуть не влетел головой в стенной шкаф, слыша беспомощные хрипы, несущиеся из комнаты, но волевым усилием догреб до кухни и рвал из пазух ящик за ящиком – ножниц не было нигде.
Мысленно проклиная себя, Алекса, форум, интернет, БДСМ вообще и блядские ножницы в частности, Майоров выхватил из стойки у плиты японский керамический нож и с криком – «Я иду! Я сейчас!» - побежал обратно в комнату.
Когда он появился на пороге – полуголый, лохматый, с кухонным тесаком в руке – как ему показалось уже почти полумертвый Алекс просто завыл, с новой силой забился на стуле, и у него даже прорезался голос.
- Не надо! Не надо! Не убивайте! Пожалуйста, не надо! Я не хочу! – заорал мальчишка, чуть не завалил на бок стул, и вдруг резко обмяк, уронив голову на грудь.
Майоров бросился к нему, но в двух шагах от стула замер, словно налетев на стену.
По груди голого, привязанного к стулу человека, быстро, обгоняя друг друга, сбегали тоненькие струйки крови, упираясь в витки прочного шелкового шнура. Голова бессильно свесилась на окровавленную грудь, на сосках матово поблескивали тугие зажимы, лохматые рыжие волосы полностью скрыли лицо.
В двух шагах от стула стоял Майоров, босой, в одних джинсах, стискивая в правой ладони японский керамический кухонный нож. За его спиной, у окна красивая искусственная елка, словно единственное живое существо в комнате, искрила и переливалась всеми шестью купленными в «ОБИ» накануне Нового года гирляндами.
Майоров смотрел на окровавленный натюрморт перед глазами и понимал - Рождество удалось.
Похоже, он убил мальчишку…

*****

- Господи! Сделай так, чтоб этот придурок не сдох! Господи! Ты, блять, это видишь?! Господи, будь человеком! Сделай так, чтоб этот долбоёб не сдох! Спаси этого обмылка, господи, тебе что, трудно?! – без остановки, речитативом, молился Майоров.
Молился, когда торопливо резал японским ножом шелковый шнур. Молился, когда волок мальчишку на руках в ванную, под струи прохладной воды. Молился, когда лупил по щекам, встряхивал и поливал сперва холодной, а потом теплой водичкой.
И даже когда он разобрался уже в ванной, что кровь на груди – это всего лишь кровотечение из носа, явно начавшееся на почве паники, он всё ещё молился.
Алекс судорожно вздохнул, закашлялся, выплевывая попавшую в рот воду, налитую туда горячими стараниями Майорова, и открыл глаза.
- Вот и умница! Вот и молодец! Вот и хорошо! – бормотал Майоров. Он сидел на бортике ванной и держал голого мокрого мальчишку на руках, сильно прижимая к себе. – Как тебя дома зовут?! Как тебя мама зовет? Скажи мне! Как мама тебя зовет?
- Са-ша… Са-ня… - с трудом прошептал Алекс, явно, еще не соображая, где он находится и что вообще происходит.
- Саня? Ну, вот и отлично! Вот и молодец! – Майоров, дотянувшись, зацепил с трубы широкое банное полотенце и начал вытирать лицо и грудь парня, стараясь не смотреть, как у него самого трясутся руки. – А, давай-ка, Саня, мы с тобой чайку выпьем, а? Пойдем чай пить? Скоро Рождество, а у меня есть вкусный чай, и мед. Пойдем?
- Пойдем… - чуть слышно проблеял рассевшийся на коленях Майорова голый полуутопленник и бессильно опустил голову на плечо хозяина квартиры.

*****
Майоров завернул его в плед.
Одеваться сейчас парень явно был не в состоянии, поэтому Майоров просто сдернул со своей кровати красивый шотландский плед в яркую клетку, обмотал им Сашку, создав что-то типа кривой палатки, и усадил того у кухонного стола на длинную банкеточку со спинкой и бархатным сиденьем.
Майоров накапал ему двадцать пять капель валокордина.
В этот раз, в отличие от ножниц, флакончик нашелся сразу, и Майоров стоял посреди своей огромной кухни, внимательно отсчитывая в рюмку с кипяченой водой нужное количество капель.
Майоров остановил ему кровотечение из носа.
И Сашка даже какое-то время сидел с ватными тампончиками в каждой ноздре, и только через четверть часа хозяин квартиры разрешил их выбросить.
Майоров заварил ему крепкий сладкий чай.
Он набухал в кружку с чаем мед из банки, которую прислала мама, и заставил выпить две такие кружки. Кажется, мать что-то говорила, что этот мед хорошо успокаивает нервы, что Майорову с его работой – просто необходимо. Мама даже не догадывалась, насколько она была права.
Майоров выбросил в мусорное ведро обе подставки с ножами.
Правда, это он сделал временно, чтобы не пугать своего укутанного в плед гостя. Пока он правой рукой медленно заводил Сашку в кухню, левой, как карманник со стажем, он умудрился прихватить сразу обе подставки и скинуть их в мусорку – ведро было чистое, вымытое, ножи не пострадают.
Сашка услышал грохот, слабо повернул голову, но истерика унесла у него слишком много сил, и он даже не посмотрел, что это загрохотало.
Где-то, через час, когда его несостоявшийся «нижний» взбодрился и уже мог разговаривать самостоятельно, Майоров читал ему лекцию.
Что не хер лезть в БДСМ, если такой трепетный. И что в таком случае необходимо носить с собой таблетки или капли, на случай панической атаки. Потому что сам Саня, может, и оклемается, а вот неподготовленный к такому авангардизму «верхний» может и скопытиться от ужаса.
Самый правильный вопрос всплыл как раз в ходе лекции.
- Слушай, а как ты со своими прежними «верхними» работал, я не понимаю. – Майоров заваривал третью кружку чая, прицельно заваливая туда ложку меда. Он исходил из твердого убеждения, что в данный момент чем больше «успокоительного», любого – тем лучше. – Ты их-то хоть предупреждал, что ты такой… ромашка? Или это у тебя на связывание такая паранойя? Вы с ними что делали, можешь рассказать?
За спиной висела тишина. Почему-то с каждым мгновением она становилась все звонче и звонче.
Из-под клетчатой шотландской палатки не доносилось ни звука.
- Ты что… - Истина пробила экономический мозг Майорова больно и сразу, как засунутая чьей-то злобной рукой в ухо шпилька, он даже начал заикаться. – Ты что, меня обманул? Ты … в первый раз что ли? Ты до меня, что – ни с кем не встречался? По «теме»?
А потом Майоров с ужасом, как в замедленной съемке, смотрел, как в расстроенном кивке опускается лохматая рыжая голова.
От возмущения Майоров даже частично пролил на стол приготовленный им для мелкого лишенца очередной горячий сладкий чай с ложкой меда, предположительно, успокаивающего нервную систему.
Но в настоящий момент самый большой урон понесла нервная система самого Майорова.
- Ты охуел?! Нет, скажи – ты охуел?! Саня, ты вообще весь охуел или в каком-то конкретном месте?! – истерически вопил Майоров, бегая по кухне, то и дело, налетая задом на огромный серебристый холодильник и пытаясь левой рукой выдрать себе клок вставших дыбом волос. В правой руке он насмерть зажал кружку, из которой отхлебывал нервно-лечебный чай, даже не замечая этого. Если бы в эту секунду его генеральный мог видеть своего всегда невозмутимого главного экономиста, он без раздумий застрелился бы из ближайшей зажигалки. – Предупреждать же надо! Предупреждать надо о таком! Что ты в первый раз! Предупреждать, ты понял?! Я зачем с тобой встречался?! Я зачем тебя спрашивал?! О пристрастиях! Что приемлемо, что нет! Какой у тебя опыт?! Это же такая ответственность, если в первый раз! Ты что, не соображаешь?! Ты же мне сказал, что уже с тремя «верхними» работал! Я же был уверен, что ты – с опытом! А ты?! Какого хера ты мне соврал?!
- Если бы я сразу сказал, Вы бы меня не выбрали… - сжавшийся на кухонной банкетке Сашка внимательно рассматривал край столешницы, словно на ней было накарябано что-то крайне интересное.
- Что?! – Майоров опешил настолько, что даже перестал бегать по кухне, навис над парнем как злобный полуголый коршун, только потряхивал кружкой с остатками чая. – Ты о чем вообще?!
- У Вас в аккаунте на форуме написано, что Вы с новичками не работаете. И там, в беседе, Вы тоже это писали, что новичкам к Вам не обращаться… - укутанный в клетчатый плед парень медленно поднял голову, посмотрел Майорову прямо в глаза. От его горячего взгляда хозяину квартиры почему-то вдруг стало жарко. – Если бы я сказал, что я еще ни с кем… Вы бы со мной и встречаться не захотели бы. А с Вами было так интересно… общаться. И я хотел… хотел…
- Блядь, да что ты там еще хотел, лошара?! – Майоров откровенно был зол.
Злился он потому, что после взгляда мелкого собственноручно откачанного им вруна ощущение жара не проходило, так и хотелось что-нибудь с себя снять, чтобы стало полегче. Но снять кожу с тела он не мог, а снимать в сложившейся ситуации джинсы, под которыми не было белья, морально был не готов. Он и так этого упырка еле откачал, ну его к херам, вдруг опять испугается…
- Я хотел… чтоб это были Вы… - Лошара внезапно залился нездоровым багровеющим румянцем, отвернулся от Майорова, попытался свернуть себе голову куда-то набок, но все же договорил. – Ну, чтобы первым были Вы… У меня – первым…
Упс.
В кухне повисла тишина.
Злость испарилась, как капля влаги под палящим солнцем – как и не было.
Мелкий поганец, конечно, был прав – Майоров не работал с новичками. Он искренне считал, что первый выход в теме может серьезно повлиять на всю дальнейшую жизнь человека, и не был готов принимать на себя такую ответственность. Поэтому он целенаправленно искал для себя только опытных, знающих «нижних», у которых не было привычки терять сознание в его гостиной. И если бы Сашка написал ему в личке, что еще ни разу не пробовал себя «в деле», разумеется, Майоров не стал бы с ним даже встречаться.
Никогда.
- Сука… - проникновенно сказал Майоров, устало глядя на виновато склоненную рыжую башку. – Ты ж меня чуть импотентом не сделал, ты это понимаешь? Я же чуть не сдох, когда ты там на стуле забился, а потом еще и откинулся, весь в крови. Я же решил, что я тебя убил.
БДСМ-ная жертва расстроилась до слез, что так огорчила хозяина квартиры и чуть не нанесла невосполнимый ущерб его мужским характеристикам. Она чуть слышно вздохнула, и, стараясь сделать это незаметно, быстрым движением как-то по-детски вытерла глаза.
- Простите… - обреченно долетело из-под клетчатого пледа.
- Мудак ты, Саня, маленький, нахальный мудак… - Майоров фыркнул и поставил пустую кружку на стол.
А потом подошел к клетчатой кучке, печально сидевшей на банкетке, и, неожиданно для самого себя, ласково провел ладонью по торчащим в разные стороны еще чуть влажным взлохмаченным рыжим волосам. Кучка вздрогнула, словно ей дали пинка и оцепенела.
- Я твой чай выпил. Очень уж ты меня… удивил, Саня. Сейчас я тебе новый сделаю. – Майоров испытывал прозрение за прозрением, видимо, образная шпилька в ухе работала за двоих.
Он помолчал и, уже зная ответ, уверенно спросил:
- Ты ведь и с мужиками еще никогда не спал, я прав?
Кучка из пледа попыталась уменьшиться, растаять, но Майоров решительно подцепил эту наглую морду двумя пальцами под подбородок и развернул лицом к себе.
Сашка смотрел на него затравленно, как попавший в силок заяц, и, кажется, даже не дышал.
- Не слышу ответа, - Майоров цепко держал парня за подбородок, не давая возможности отвернуться. – Так что, Саня? Не спал?
Ответ был очевиден, губы у допрашиваемого задрожали.
- Ясно. – Майоров вздохнул, на секунду закрыл глаза. Для того, чтобы решительно побороть нечеловеческое желание с истошным бабским визгом выброситься из окна шестого этажа, ему хватило пары секунд.
Новичок и девственник.
Наверное, хорошо, что он сам тоже выпил нервно-паралитический чай с медом. Может, удастся сдержаться и не оторвать придурку голову?
- Я пойду… Спасибо Вам за капли… и чай, и вообще... - Сашка полез из-за стола, отводя от Майорова глаза, старательно запахивая на голом теле плед. – Вы… Вы простите меня. Я сейчас уйду, только оденусь…
- Стоять! – Майоров по-хозяйски сгробастал гостя за плечо, не давая даже дернуться. – Тебя дома кто-то ждет? Родители? Бабушка-пенсионерка? Молодая жена? Засохший кактус? Голодные рыбки?
- Нет, никто не ждет… - явно растерялся Сашка. – Ни кактус… Ни рыбки.
- Один живешь? – когда Майоров включал своего «главного экономиста», он был неумолим и дотошен.
- Я в общаге живу, при МАИ. Я там учусь. Мы в комнате вчетвером, с ребятами, - поспешил отчитаться парень, понимая, что просто так его, похоже, не выпустят, а вывернуться из железных рук Майорова у него не было никаких шансов.
Хозяин квартиры задумался, тяжело вздохнул, кивнул головой каким-то своим мыслям…
- Сань, а оставайся сегодня у меня? Рождество же, праздник. У меня вино хорошее есть, французское. Киношку какую-нибудь поставим. Трогать тебя я, понятное дело, не собираюсь, просто переночуешь – и завтра поедешь в свою общагу. Неохота сегодня одному оставаться. И за тебя мне спокойнее будет, что ты хоть сегодня ни в какую хуйню больше не ввяжешься. А завтра я тебя на машине прямо до общаги подвезу. Что думаешь?
- А почему Вы…? – на Майорова смотрели из пледа враз засиявшие, большие изумленные медовые глаза.
Майоров хотел было сказать правду – понятия не имею, наверное, потому, что сам мудак.
Но сказал другое.
- Потому что сегодня Рождество… - и улыбнулся.
Сашка, как был, в пледе, тихо постоял рядом, потом осторожно развернулся под рукой хозяина дома, потянулся, уткнулся еще чуть окровавленным носом Майорову в плечо – выдохнул, и счастливо засопел.
И остался.
Это было самое невинное и самое захватывающее Рождество в жизни Майорова за последние десять лет – с бокалом французского вина, Бренданом Глисоном на экране, сверкающей гирляндами огоньков ёлкой и рыжим мальчишкой в клетчатом пледе, прильнувшим к его боку на диване. Сашка сам не захотел одеваться, а так и протаскался голым, в пледе, всю праздничную ночь, и в итоге задремал на коленях у Майорова за десять минут до окончания фильма, освещаемый огнями елочной гирлянды.
Видимо, и капли, и чай, наконец, подействовали.

*****
На следующее утро, дав парню нормально выспаться почти до обеда, Майоров на своем «крузаке» подвез его до общежития МАИ, откуда уже через неделю вывозил к себе обратно и Сашку, и все его скудное барахло, в первую очередь, конечно, конспекты лекций и учебники.
Сашка всё равно проводил у него всё свое свободное время, если он не был в институте, он точно был у Майорова, иногда оставался ночевать, и того конкретно задолбало, что приходится то и дело, по ночам гонять через пол-Москвы в маишную общагу.
Так он озвучил свое решение самому Сашке, которого просто поставил перед фактом – вдруг приехал в субботу к зданию общежития, смачно погудел под окном и решительно пошел в знакомую комнату на втором этаже: забирать домой этого полудурка.
На самом деле с той рождественской ночи Майоров ни пить, ни есть спокойно не мог – ему все казалось, что пока он вдумчиво создает экономическое благополучие родной компании, этот отмороженный на всю башку девственный авиатор залезет еще на какой-нибудь сайт, ввяжется еще в какую-нибудь аферу, встретится еще с каким-нибудь извращенцем, типа Майорова, и бездарно просрёт свою девственность и здоровье, если не жизнь.
Пусть будет на глазах, так Майоров хоть работать спокойно сможет, не подскакивая, как неврастеник от каждого телефонного звонка.
Сашка ошалел от радости, сгреб свои немного численные пожитки – старенький плеер, пару джинсов, два свитера, тоненькую стопочку белья – натянул на себя штаны, куртку и берцы, и, подгоняемый пинками Майорова, легко тащившего здоровую картонную коробку с книгами и тетрадями, на глазах потрясенных соседей по общаге полетел к стоявшей во дворе машине.
Еще через неделю, через три минуты после полуночи, когда наступил день рождения Майорова, Сашка, все это время спавший на диване в гостиной, притащился к нему в комнату – голый, лохматый, нервно покусывающий губу. Он что-то судорожно сжимал в кулаке и смотрел на сонно севшего в постели Майорова своим горячим медовым взглядом.
- Ты чего? Что случилось? – голос у Майорова со сна был севшим и хриплым.
- Ничего. Я к тебе. Вот… - и Сашка протянул Майорову стиснутый кулак, медленно разжимая пальцы. – Поможешь?
Всю неделю, что парень прожил у него, Майоров его не трогал. И не потому, что не хотел – хотел, блять! Еще как хотел! Он не хотел торопиться. И не хотел еще раз напугать Сашку. И даже убрал к херам с глаз долой милые его сердцу БДСМ-ные атрибуты, обычно разбросанные по всему дому то тут, то там.
Сейчас он ошалело смотрел на Сашкину ладонь, на которой матово поблескивали два зажима для сосков, соединенные тончайшей золотой цепочкой.
Ты охерел? – не до конца проснувшийся Майоров выпучился на своего сожителя по квартире, с ужасом чувствуя, как под одеялом, в паху, вдруг началась активная жизненная деятельность.
Сидевший на его кровати Сашка – голый, тоненький, лохматый, протягивавший Майорову на ладони одну из его любимых «игрушек» - был охренительно хорош!
- Поможешь? А то я не помню, как их надо… Я хотел сам, но побоялся сломать.
- Ты дебил… - беспомощно прошептал Майоров, понимая, что обратной дороги уже нет.
Он медленно поднял руку и дрожащими пальцами взял с подставленной ладони зажимы.
Через секунду к его губам прильнули упругие свежие губы, а ставший уже таким знакомым и родным голос горячо шепнул в ухо:
- С днем рождения, Женя…

*****
Через год, на Рождество, Майоров увозил своего любимого на три дня в Париж, аккуратно вписавшись между Сашкиными экзаменами в МАИ.
Все, кто был в Париже, рассказывали Майорову, что там двум мужикам можно спокойно целоваться на улице, и никто не начинает орать.
А еще он обещал Сашке, что они пройдутся по «тематическим» магазинчикам и обязательно подберут пару новых «прибамбасов». Недевственный уже почти год будущий авиатор обожал пробовать на себе всякие новые БДСМ-ные штучки, правда, с одним условием.
Что их опробует на нем его любимый Женька Майоров, и только он.

С Рождеством!