Медленно просыпаюсь от душевного коматоза - и начинаю воспринимать реальность...
3 февраля у нашего замечательного Джека, Poor Jack, был день рождения...
Я проспала(((
Джек, родной мой, это тебе - от меня...)))
У нас с тобой иногда странные вкусы, правда?))
Хотелось создать для тебя нереальную реальность, как на сцене - смутно знакомую, недоговоренную, обрывочную...)
Как пол-томика старой манги, как случайная серия неизвестного аниме...)
Только сердца -настоящие...))
Подарок - поэтому без шапки)
Оридж, слэш, миди, НЦ-17, в процессе...
Предупреждение: упоминание (1 часть) и описание ( 2 часть) жесткого и группового секса!
С Днем рождения, Джек!!
Я люблю тебя!!
ТРУДНОЕ ЛЕТО ХОРЬКА.
*****
1.
Внезапно резко, словно от удара, распахнулась дверь номера. Она с размаху врезалась в стену и захлопнулась бы обратно, если бы ее на полдороге не остановил сильный пинок высокой оранжевой кроссовки со смешными желтыми шнурками.
На пороге стоял Хорёк - взлохмаченный, как после утренней пробежки, весь какой-то нервно заострённый, всклокоченный, в своей старой мятой коричневой куртке, которую давно уже не носил и неизвестно зачем взял с собой сюда, в лагерь, свисавшей на джинсы почти до колен. Хонде на миг показалось, что мальчишка беззвучно клацает зубами, готовясь вцепиться в кого-то из них - так у пацана заострились от напряжения нос и подбородок. Он не улыбался, не ухмылялся своей привычной гримаской, и вдруг показался Хонде резко повзрослевшим и почти незнакомым.
Такого Хорька он еще не знал.
читать дальшеЯвление не похожего на самого себя Хоря явно ошарашило присутствующих в номере - парни резко замолчали, перестали шутливо препираться и подталкивать друг друга, даже Львица прекратил тянуть Кошака за длинные русые волосы и прихватывать его за шею боевым захватом: все четверо внимательно смотрели на порог.
- Где мои бинты?... - Хорек, прожигая по очереди одного за другим напряженным, злым взглядом, прошел в комнату и замер в центре номера. Он смотрел то на Львицу, то на Хонду, почему-то старательно отворачивался от Кошака, и в глазах у него не было ни капли дневного, смешливого веселья, к которому все они так привыкли. - Я спрашиваю - где мои бинты?... Которые я для санчасти брал... Пакет мой где?...
Перед выездом в летний лагерь Никонов велел назначить ответственного за медицинское оснащение учеников предметами первой помощи на случай разных неожиданных травм. Возиться с этой ерундой не хотелось никому, парни давно уже возили каждый - свой набор экстренной помощи на случай драк и мордобоя, их намного больше волновали презервативы и всяческие "примочки" для Кошака, из которых в итоге даже получился коллективный "спецрюкзак". А нудное задание в итоге спихнули на Хоря, который неожиданно для всех подошёл к делу с несвойственной "зоопарку" ответственностью: в день отъезда в лагерь он помимо своего рюкзака притащил к автобусу весомый пакет с какими-то коробками, флаконами и здоровой упаковкой хирургических бинтов.
"Медицинский" пакет, прописавшийся в общем номере, постоянно путался под ногами, то и дело рассыпая содержимое на пол, об него спотыкались и матерились, и в итоге кто-то, кажется, тот же Львица, благополучно засунул его в знаменитый спецрюкзак. Все вздохнули с облегчением, а некоторые, как Хонда, даже практиковали использование медицинского ассортимента в сугубо постельных целях - хирургическими бинтами оказалось очень удобно связывать запястья извивавшегося на постели Кошака, который ничего не имел против некоторого сексуального разнообразия, да и не только запястья...
И вот теперь посреди номера стоял перекошенный, незнакомый Хонде Хорёк, который, злобно сверкая глазами, требовал свой медицинский пакет. И бинты.
- А... зачем они тебе?... - лениво поинтересовался Львица.
Его взгляд - внимательный, цепкий, откровенно озадаченный - которым он, не мигая, наблюдал за мальчишкой, полностью противоречил томной, даже вальяжной интонации.
- В жопу вставлю... - мгновенно огрызнулся Хорь, даже не оглянувшись на Львицу, который поперхнулся от неожиданности и вынужден был пару раз кашлянуть, восстанавливая дыхание. - И ходить так буду... Или вы что, всё уже успели... изгадить?... Вот же блин!...
И он яростно сплюнул, резко тряхнув головой.
Кошак растерянно покосился на Хонду и смущенно прикусил нижнюю губу, показывая глазами - о как... Неожиданно, да?...
От мысли, что мальчишка оказался в курсе того, как именно парни то и дело использовали перевязочный материал, Хонду внезапно замутило: он сам не догадывался, до какой же степени, оказывается, не хотел, чтобы Хорь был в курсе их ночных групповых игрищ.
Так или иначе, но все четверо парней старались не попадаться Хорьку на глаза, когда речь заходила об очередной "групповухе", и не шутить при мелком на особо скабрезные темы.
Выходит, зря старались.
Вот как эта маленькая сволочь, ничего не зная, и нигде не присутствуя, знала всё?!
- Слышь, мелкий, ты бы не наезжал, а?... - Волчик, активно применявший на Кошаке вместе с Хондой ночной перевязочный запас, сурово сдвинул брови, нахмурился, явно намереваясь спрыгнуть с подоконника, и закатать обнаглевшему шкету тупо в лоб, но напрягшийся Хонда даже дернуться не успел...
- Я покупал... Мои бабки!... - Хорёк мгновенно развернулся к новому противнику, только глаза в полумраке номера сверкнули откровенной злобой. - Перекупи - тогда пользуйся... Расхалявились тут... Ещё раз: где-мои-бинты?!...
Изумленный Волчик замер на краю подоконника, так и не спрыгнув.
Вот тут всем стало понятно, что за прошедший вечер мальчишка реально сошел с ума: говорить о деньгах, потраченных на общее благо "зоопарка", было не принято и недостойно. Но с другой стороны - медицинским запасом пользовались почти все старшие, кроме самого, купившего всё это барахло, Хорька...
Который напоминал сейчас маленького отчаянного фехтовальщика, тонкого и звонкого, вдруг объявившего понятный только ему неравный бой сразу всем. И похоже было, что на каждого, из присутствующих в комнате, у него был заготовлен свой фирменный удар шпагой.
Хонда ощутил, что у него резко и невыносимо сильно заболела голова, словно по ней с размаху стукнули молотком, в веках, прямо над глазами, засела давящая тяжесть.
Но он продолжал смотреть на полностью потерявшего чувство меры, захлебывающегося ненавистью мальчика, у которого от напряжения вздрагивал закаменевший подбородок.
В номере висела тишина, нарушать которую, похоже, не был готов никто.
-Да здесь они, здесь... Не нервничай... - Львица, оценивший замерший в одной точке, на лице Хоря, взгляд Хонды, и сделавший более чем разумный вывод, что старшОй, похоже, в разборку по каким-то своим причинам не полезет, внезапно решил придти недругу на помощь и спокойно вытащил из-за изголовья своей кровати "спецрюкзак". - Что тебе тут надо?...
И под внимательными взглядами молчавших парней, он начал уверенно разматывать плотно спрессованный походными веревками брезентовый сверток.
- Сказал же - бинты... Антисептики, все... Перекись, там... Йод... Ватные тампоны, там две пачки... - казалось, Хорек стоит в аптеке и педантично зачитывает продавцу список милых, безобидных покупок.
Абсолютно спокойный Львица, у которого только прищур глаз выдавал повышенную степень напряжения, активно рылся в общем мешке, вытаскивая то один, то другой названный предмет и передавая их подошедшему к нему Хорьку.
Хонда бессильно скрипнул зубами, он очень не хотел, чтобы мелкий увидел то, что для него не предназначалось - но Львица на глазах у всех демонстрировал филигранную ловкость рук, чего от вальяжного мажора вообще никто не ожидал: из рюкзака не вылезла ни одна пачка презервативов, которых - и Хонда это прекрасно знал - в брезентовом мешке было под завязку, не вывалился ни один фаллоимитатор, никакая прочая порнографическая хрень, которую они с хохотом и пошлыми шуточками все вместе утрамбовывали в брезентовый мешок в день приезда.
Со стороны казалось, что в рюкзаке лежат, действительно, только медикаменты - ничего больше.
-... Шприцы, там, которые по два миллилитра... Там две упаковки, давай одну... Вода в ампулах, для инъекций, да, она, давай...
- Капли... От насморка... Нужны?... - рассматривавший какой-то белый флакон Львица, похоже, решил проверить почву - и пошутить.
В тот же миг стало ясно, что - зря.
- Можете выпить... Вам ведь похер, что... - трясущимися руками бледный Хорь судорожно запихивал подаваемые ему Львицей бинты и коробки под старую коричневую вместительную куртку. Зато теперь стало понятно, почему он пришел именно в ней. - Там еще две коробки "Викасола" в ампулах... Обе давай... И жгут резиновый...
- "Викасол"-то тебе зачем?... - "стойку" на до боли знакомое название, переглянувшись, сделали оба: и резко замерший с двумя белыми картонными коробками в руке Львица, и мрачнеющий на глазах Хонда, у которого в висках уже грохотала болевая канонада. - Это же...
Что такое "Викасол" отлично знали все, находившиеся в номере.
Снова повисла давящая тишина...
Им даже в голову не приходило, что маленький глупый Хорек умудрился запастись в том числе и сильным кровоостанавливающим препаратом.
- Не твоё дело... Да дай сюда!... - явно обезумевший подросток рывком выхватил из руки парня две белые коробки вместе с резиновым жгутом, сосредоточенно, ни на кого не глядя, начал пихать их туда же, под куртку. - Я же вас не спрашиваю... куда вы... Бинты суёте...
- Малыш, а... что случилось?... Можешь нам сказать?... - только Кошаку Хорёк разрешал называть себя этим глупым, смешным словом. Обычно он широко улыбался в ответ, и сразу было видно, что мальчишке еще только шестнадцать лет. Похоже, занервничавший от происходящего в номере Кошак тоже решил рискнуть и задействовать свою личную "фору" на дружбу. - Мы ведь... И помочь можем, если проблемы...
Сцепивший зубы от боли в висках Хонда мысленно одобрительно хлопнул Кошака по плечу, затаил дыхание...
Но в этот раз Хорёк не улыбнулся, даже губы не дрогнули. Наоборот - он вдруг весь сжался, ссутулил плечи, словно подошедший со спины русоволосый красавец врезал ему по хребту кнутом. Обеими руками Хорь отчаянно прижимал к груди спрятанные под курткой лекарства, словно Кошак собирался их отнять. Он чуть повернул голову вбок - но так и не повернулся назад, смотрел по линии своего плеча, куда-то в стену, а потом тихо, беспомощно сказал:
- Помощи от вас... Как из дерьма - пуля... - и, резко развернувшись, метнулся в дверь, которая так и простояла всё это время распахнутой настежь.
На Кошака мальчишка даже не взглянул.
- Стой! Стой, сказал!... - забывший о боли, выламывающей виски, Хонда мгновенно рванулся следом, выскочил в коридор. - Ты куда?!... Куда пошел?!...
Он даже не понимал, чего сейчас хочет больше - врезать этому маленькому идиоту кулаком прямо в рожу, или, схватив за плечи, со всей дури лупить того башкой о стену, пока не вытрясет всю правду...
Что, блять, вообще, происходит?!
Чего нажралась или чем обкурилась эта мелкая тварь, одним своим приходом убившая всё привычно игривое веселье наступающей ночи?!
Краем глаза Хонда успел заметить, что следом за ним, в коридор, решительно вывалился сосредоточенный Львица, с силой притворивший дверь номера - явно, не давая остальным последовать за двумя непримиримыми главарями "зоопарка", за что Хонда, как ни странно, был ему сейчас откровенно благодарен: только гомонящей толпы тут, в коридоре, не хватало...
Но всё его внимание было приковано к худенькой фигурке в дурацкой коричневой куртке, замершей метрах в пятнадцати от него и явно готовой каждую секунду сорваться с места.
Хорёк смотрел на него каким-то больным, ненавидящим и, вместе с тем, беспомощным взглядом, он явно истерил и чего-то жутко боялся - таких глаз у мальчишки Хонда не видел ещё ни разу, за всё время знакомства, и сейчас этот взгляд беспокоил его даже больше, чем припадок, который пацан закатил в номере, взбудоражив парней.
- Я спросил - куда ты пошел?...
- А ты кто такой, чтоб я тебе сообщал, куда иду?... - похоже, у Хоря, действительно, поехала крыша, потому что нёс он что-то совершенно запредельное. - Ты кто, вообще?...
За плечом Хонды озадаченно хмыкнул Львица: похоже, он тоже не понимал, что за заразу хватанул мелкий придурок.
- Чего?!... - потрясение в голосе Хонды было абсолютно искренним. - Чего сказал?!...
- Я сказал - кто ты мне такой, чтоб я тебе хоть что-то говорил?... - Хорька трясло всё сильнее, с каждым словом, которое произносил мальчишка, бившая его дрожь ощущалась всё явственнее. - Кто ты мне?...
- Ты не знаешь... кто я тебе?... - с любопытством, почти ласково спросил Хонда, чувствуя, как внутри неуправляемым шквалом нарастает бешенство.
- Знаю... - тихо, но решительно прозвучало по коридору. - Ты мне - никто... И все вы мне - никто... И друг другу вы - никто...
Потрясенный присвист Львицы за спиной...
И - резкий, быстрый топот убегающих по коридору шагов.
- Слушай, Хонда... - неслышно подошедший сзади Львица с напряженным интересом всматривался в убегающего по длинному этажу мальчишку. - Мне одному кажется, что нашего маленького друга внезапно прессануло нравственное осмысление происходящего?... И результат этого процесса его абсолютно не устраивает?... С одной стороны, конечно, похвально... Но я только не понимаю, с какого хера?...
Стоя в длинном, полутемном коридоре, они оба сейчас одинаково не понимали - с какого хера...
Обычно Хонду жутко бесила привычка Львицы то и дело переходить на изыскано-саркастичный стиль общения, когда вдруг в очередной раз становилось очевидно, что парень - умный, грамотный, отлично образованный, корчивший из себя гопоту исключительно в угоду каким-то своим внутренним амбициям.
Хонда в ответ шипел, матерился, чем страшно веселил своего соперника, но сейчас он молча проглотил услышанное, потому что был согласен с каждым словом.
ППКС.
Он только не знал, что именно с этим маленьким дураком всё произойдет так быстро и так внезапно.
И что это почему-то будет настолько больно...
"Ты мне - никто"...
С силой вытолкнув воздух из легких, Хонда решительно шагнул вперед, но его за плечо мгновенно прихватила сильная ладонь Львицы:
- Ты, это, погоди... Может, не надо... так сразу?... Давай хоть поговорим с ним сначала, что ли.... Ты видел? Он же как псих был... Ну, он же нормальный пацан...
- Я не буду ничего делать... Не переживай... - Хонда понял, что Львица, глядя на его перекошенное лицо, откровенно испугался за Хоря и запаниковал. - Просто посмотрю, куда он побежал... Этот идиот... Да, и Кошаку скажи, чтоб не расслаблялся, спать не вздумал - я скоро вернусь...
И Хонда, не оборачиваясь, быстро пошёл по коридору.
Мысль, что он за весь вечер так ни разу и не увидел чертового новичка Тайгера, прошла краем сознания и тут же исчезла без следа.
Сейчас намного важнее было найти Хорька.
Найти - и забить ему обратно в глотку эти поганые слова:
"Ты мне - никто".
*****
Идиот Хорёк был мальчишкой умным и предусмотрительным: даже помня, в каком состоянии он оставил Тайгера - на полу, в луже собственной крови - он не побежал в его номер, находившийся в этом же коридоре, в каких-нибудь двадцати метрах от общей комнаты, на глазах у Хонды и Львицы, таращившихся на Хоря, как на какое-то дешёвое чучело, сорвавшее им очередную групповушку.
Суки!
Нет, Хорь лучше всех понимал, что счет идет на минуты - но всё же яростно пролетел по всему длиннющему коридору, сбежал по широкой лестнице на два этажа вниз, в центральный холл, пробежал его насквозь, поднялся по параллельной лестнице обратно, на третий этаж, затаился на узкой лестнице служебного хода, соединявшей оба коридора, благополучно пропустив мимо несущегося куда-то Хонду - и уже запыхавшийся, подбежал к двери Тайгера, прижимая к груди под курткой такие бесценные сейчас медикаменты.
В коридоре было абсолютно пусто.
Бумажка, на которую он притворил дверь, была на месте, в номере всё так же было темно и тихо - Хорь нервно оглянулся, убедился, что его никто не видит, и шагнул внутрь, захлопнув за собой дверь до щелчка автоматического замка.
Теперь оставалось сделать главное, ради чего он устроил сейчас всё это представление - оставалось спасти Тайгера.
Он вошел в темную комнату, вытащил из кармана куртки фонарик, осветил лежавшего на полу окровавленного парня, опустился рядом с ним на колени - и начал торопливо раскладывать вокруг себя отбитые с боем средства первой помощи...
*****
- Ты его нашел?... - внезапно возникший в ночном холле Волчик был сосредоточен и задумчив. Он смотрел на Хонду напряженным, подозрительным взглядом, словно ждал, что хозяин "зоопарка" сейчас вытащит из заднего кармана джинсов оторванную голову придурочного Хорька и помашет ею у него перед носом. - Ты его видел?...
- Нет... - Хонда тяжело вздохнул, понимая, что Волчик сейчас способен думать только об одном: о трагической судьбе своего младшего братика, которого он один лишь раз в жизни оставил без внимания, но этого оказалось достаточно, чтобы случилась беда. - Не видел...
- Точно не видел?... - Волчик откровенно психовал и даже не скрывал этого. Он уже не доверял своему вожаку и почти требовал гарантий.
Гарантий, что с мерзким Хорьком не случится ничего, что в своё время произошло с его братом.
- Точно... - видя, как клинит приятеля, Хонда, сам исходивший злым беспокойством за маленькую тварь, был терпеливым и понимающим. - Да ты не дергайся, я его... не трону... Я поговорить с ним хочу...
- И эти суки не пришли... Слились, падлы... А такой матч мог получиться... - Волчик, которого "считали", как с листа, убедившись, что Хорю ничего, похоже, не грозит, словно извинялся за свою злую истерику: голос стал мягче, он даже чуть улыбнулся. - Кошак сказал, что больше он на такое не согласится, ему за вечер нервяка хватило ... Не хотят - не надо... Он сразу к тебе пошел, будет ждать... А вот куда Хорёк свалил?...
И он вопросительно посмотрел на Хонду.
- Спрятался, поганец... - Хонда, довольный, что ему не придется разыскивать Кошака по всему этажу, что тот будет ждать в номере, на несколько мгновений встряхнулся, но очень быстро снова напрягся и сдвинул брови: несколько раз прочесавший все здание, он не понимал, где ещё может быть Хорёк. - Ничего, найдем!
- Хонда... - Волчик смотрел Хонде прямо в глаза и ресницы его в волнении подрагивали. - Его, правда, лучше найти... Он что-то себе надумал... Не то что-то... Поговорить бы с ним...
- Знаю... Найдем...
И, зло скрипнув зубами от ощущения собственной утробной беспомощности, Хонда в очередной, кажется, уже сотый раз, побежал вверх по лестнице - искать эту маленькую падлу, Хорька.
****
Хорь был в отчаянии - это оказалось так страшно, спасать человека. Спасать, испытывая животный ужас, что каждым своим неумелым, непрофессиональным, интуитивным действием - так, кажется, в каком-то кино делали, а так в книжке писали, а кто-то из пацанов что-то о своем больничном детстве рассказывал - он может этого самого человека, Тайгера, просто убить.
Совсем убить.
Но, стиснув зубы, он трясущимися руками промывал и обрабатывал раны, буквально в самую последнюю секунду спохватившись, что, кажется, нельзя лить йод на открытое кровавое месиво, иначе можно нанести раненому ожог, это тоже сказали в каком-то фильме, и он даже успел отдёрнуть ватку с йодом, чуть не влепив её в самый центр рваной раны.
Продышавшись от накатившей паники и заменив йод на перекись, трясущийся от страха Хорь упорно продолжал начатое.
Он снова и снова возил ватными тампонами уже с перекисью водорода по краям открытых ран, смывая почерневшую, загустевшую кровь, грязь, попавшую в раны землю. Количество грязных, окровавленных тампонов, валявшихся вокруг него на полу, росло с каждой минутой, а он, как машина, продолжал промывать, очищать, обезараживать, перевязывать, разрывая зубами чудом спасенные упаковки хирургических бинтов, подсвечивая очередную дыру в теле лежавшего без движения парня тусклым светом маленького фонарика.
И всё это время он судорожно прислушивался к редкому, еле слышному, хрипящему дыханию, доносившемуся с пола - несчастному Хорю казалось, что если Тайгер перестанет дышать, то он сам тоже умрет вместе с ним, вот тут, рядом, на полу.
И найдут их обоих в луже крови, через пару дней, а "зоопарк" дружно поржёт, отпустит пару похабных шуточек, и все радостно отправятся заниматься привычным любимым делом - трахать Кошака.
У них же и рюкзачок для всех этих групповушек приготовлен...
В эти мгновения Хорь ненавидел Хонду - почему-то именно его одного - так отчаянно, что у него от ненависти белело в глазах, и приходилось промаргиваться и ждать несколько секунд, чтобы зрение восстановилось, иначе он рисковал в давящей темноте номера опять схватить йод вместо перекиси и причинить Тайгеру новую боль.
Он обязан был вытащить этого парня. Назло!
Назло им всем - и вальяжному, высокомерному Львице, который смотрит на окружающих его ребят, и на самого Хоря, как на говно под ногами; и дерганому, шустрому Волчику, который спокойно переступит через истекающего кровью, подыхающего раненого и весело попрётся на очередную групповушку; и самому Кошаку, с его длинными пышными волосами, ради спасения которого два часа назад молчаливый, спокойный Тайгер - один! - не сказав никому ни слова, встал насмерть в зарослях акации против пятерых уёбков и заставил их, скуля и харкая кровью, уползти туда, откуда они пришли, а сам теперь подыхает в луже крови на полу своего номера, и дыхание у него редкое и чуть слышное, и рядом с ним только глупый, совершенно бесполезный Хорь, сдуру чуть не заливший йодом самую большую и страшную рану, а Кошак, ради которого это всё случилось, где-то там, довольный и счастливый, как обычно, собирается в очередной раз ублажать в койке Хонду... Вот почему он сейчас не здесь?! Почему не ползает рядом с Хорем на коленях в этой кровавой луже, меняя мгновенно пропитывающиеся кровью ватные тампоны, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение и вытирая о собственную футболку ладони, уже ставшие почти коричневыми от въевшейся в них крови Тайгера?! ... А, ну да, трахаться с Хондой, конечно, прикольнее, простите, он совсем забыл...
Назло Хонде...
Назло этому подонку, для которого удовольствие для собственного члена всегда будет важнее человеческой жизни и чужих чувств. Всегда! Хорь понял это сегодня ясно, ясно, как никогда, он же видел их всех сейчас - видел их ухмылочки, их похабные взгляды, которыми они косились друг на друга и на абсолютно довольного происходящим Кошака, и лишь мысль, что пока он, как мудак последний, топчется тут, перед ними, выклянчивая свои же вещи, где-то там, дальше по коридору, в полной темноте истекает кровью Тайгер - лишь эта мысль удержала его от того, чтобы не плюнуть каждому из них в рожу! И Хонде - первому...
За все свои шестнадцать леть он даже не подозревал, что умеет ненавидеть ТАК - до белесой пелены на глазах и мгновенно леденеющих при одном только воспоминании о Хонде ладоней...
Он не подозревал, что можно научиться ненавидеть ТАК за те полчаса, что, оступаясь и подскальзываясь на мгновенно натекающих кровавых лужицах, волок беспомощно повисшего на нем, истекающего кровью, то и дело отключающегося здорового парня - с задней лужайки за зданием до номера на третьем этаже - волок, и молился, чтобы их никто не увидел.
Но теперь он знал другое...
Он вытащит Тайгера! Даже если для этого понадобится перелить в это неподвижное тело на полу всю свою кровь - до последней капли!
Назло Хонде - и его блядскому члену...
И, если понадобится, он придумает, как это сделать.
Он плакал от ненависти к тому, кто сейчас, явно, развлекался в своем номере, на этом же этаже, с красивым длинноволосым парнем, из-за которого умирает Тайгер - плакал злыми, обжигающими слезами, чуть поскуливая с горя, вытирая слезы окровавленным кулаком, размазывая по лицу кровавые разводы, но упорно продолжая промывать, обрабатывать и перевязывать.
К первой внутривенной инъекции "Викасола" Хорёк морально готовился не меньше часа.
У него еще больше тряслись руки, но он почему-то вбил себе в голову, что без этого укола Тайгер просто истечет кровью у него на руках, а давать "зоопарку" еще один повод для их похабного, блядского веселья, мальчишка не собирался.
Не дождутся!
На крайняк, если всё пойдет совсем плохо, если он сделает Тайгеру только хуже - ну что, ампул у него до хрена, шприцы есть, он всегда может засадить себе всю эту медицину одним уколом - и сдохнут оба. Горевать о нем никто не будет, а остаться и смотреть в эти похабные рожи, да еще и зная, чем они все занимаются по ночам... На хер надо!
Он внимательно прочитал при свете фонарика инструкцию, приготовил шприц, ампулу, спирт, перетянув жгутом руку в очередной раз отключившегося Тайгера - и, до крови закусив губу, проколол иглой кожу, чувствуя, как от него, как живая, пытается ускользнуть вена на локтевом сгибе лежавшего без сознания парня...
Именно в этот момент по коридору этажа, мимо номера этого козла Тайгера, которому хорошо бы в ближайшее время все же дать по морде, в очередной раз пробегал скрипевший зубами от ярости Хонда - который всё ещё никак не мог найти мелкого пакостного Хорька.
*****
Усталый, бестолково набегавшийся, мрачный Хонда со злостью толкнул незапертую дверь своего номера, тяжело ввалился в прихожую.
- Нашел?... - Кошак, уже сбросивший джинсы и футболку, вальяжно развалился на его кровати в одних тонких плавках, разметав по подушке длинные русые волосы. На момент прихода Хонды он лениво ковырялся в своем мобильнике, но теперь отбосил телефон на одеяло, выразительные серые глаза внимательно рассматривали вошедшего. - Поговорили?...
- Нет... - не сняв кроссовок, Хонда прошел прямо к кровати, опустился на край и утомленно облокотился на собственные колени. - Свалил куда-то, тварь такая... Заныкался... В номере нет... В здании, похоже, нет... Нигде нет...
- Погоди... Он что, реально, прячется?... - изумленный Кошак, дернув длинными, стройными ногами, присел на кровати и недоверчиво уставился на Хонду. - Со всем своим... госпитальным запасом?...
- Ну да... - Хонда мрачнел на глазах. Разыскивая Хоря, чтобы заставить его подавиться собственными словами - "ты мне - никто" - он вдруг упустил из виду, что мелкий ушлёпок утащил с собой под старой курткой ровно половину своего "медицинского" пакета. И этот факт с каждой секундой нравился Хонде все меньше и меньше.
- Ну, а шприцы-то ему зачем?... - Кошак всегда отличался умением задавать точечные вопросы. По озадаченным глазам приятеля Хонда видел, что Кошак, так же, как и он сам, пытается просчитать возникшую идиотскую ситуацию с исчезновением сбрендившего малолетки. - Он же, вроде, не на игле...Или нет?...
- На какой еще игле?!... - Хонда сам не ожидал от себя, что так психанет от одного предположения, что идиот Хорь может колоться. Да и в "зоопарке" накота была под строгим запретом, и Хонда, и Львица вычищали это дерьмо из своих узких рядов жестоко, вплоть до смертельного мордобоя. - Охренел совсем?!... Пусть только попробует, я его сам грохну, суку такую...
На плечо успокаивающе легла узкая, прохладная ладонь Кошака.
- А с другой стороны... Чем ему тут ширяться?... Викасолом?... - почти обнаженный русоволосый красавец мягко поглаживал психующего друга по плечу. - Только мне всё это всё равно не нравится... Ни эти ампулы, ни эти шприцы... Ни эта куртка...
- А куртка-то чего?... - искренне удивился Хонда, уже не успевавший принимать со всех сторон "подачи" после вечерней истерики Хорька. Сперва Львица, потом - Волчик, теперь вот - Кошак. - С ней-то что не так?...
- Почему ты разрешаешь ему ходить в этом дерьме?... Её давно надо выкинуть, на хер... Я ему могу свою джинсовую отдать, с заплатами, она теплая... - Кошак часто подкидывал Хорьку что-то из своих вещей, отчего мальчишка смотрелся, обычно, стильно и элегантно: вкус у Кошака был почти профессиональный. - Только сдается мне, он сейчас ничего от меня не возьмет... Мне так показалось...
- Думаешь?... - Хонда не спрашивал: он просил поделиться соображениями, почему мысли друга совпадают с его собственными.
- Ты же сам видел... - Кошак посмотрел ему прямо в лицо и, тяжело вздохнув, снова растянулся на кровати, утонченно-худой и завораживающе красивый. - Он на меня и смотреть не хотел, даже не повернулся...
- Думаешь, догадался?... - в горле снова появилась странная горечь: мысль, что Хорь отлично осознает, то происходит по ночам в номерах парней, особенно, когда они собираются по трое-четверо, по-прежнему была гнусной и отталкивающей.
Хонда сам не понимал, почему это ему настолько неприятно.
- Слушай, ну он же не даун!... Всё он прекрасно понимает... И что мы делаем... И что лично ты делаешь... - Кошак вздохнул, словно сожалея, что такая замечательная система конспирации, которую они все дружно возводили для Хорька, рухнула, и что будет дальше - непонятно. - Но только...
- Но только?...
- Я не знаю, как правильно сказать, но здесь что-то еще, какая-то ещё херня, понимаешь?... - взгляд Кошака стал цепким и пристальным. - Если бы он просто решил, что я - шлюха, он бы... Он бы вёл себя по-другому... Он бы меня презирал, что ли... Еще и высказался бы на эту тему, с его-то характером, а он... Он был такой, будто я его ударил...Или, не знаю... Или в рожу плюнул... Или отнял что-то... Согласен?...
Хонда скрипнул зубами и медленно кивнул на слова приятеля.
У него перед глазами стояла картинка: как Хорёк, в своей дурацкой коричневой куртке, судорожно вздрагивает, сжимается, сутулится, втягивая голову в плечи, отчаянно прижимая к груди лекарства, спрятанные под курткой, когда к нему со спины, медленно, подходит Кошак.
И именно после этого мальчишка сразу убежал.
- Ну, ты чего там замер?... - Кошак протянул руку и взъерошил густые, жесткие волосы Хонды. - Ты делать что-нибудь собираешься?... А то так до утра просидим, а я, честно, уже спать хочу, да и холодно так лежать...
Хонда кинул быстрый взгляд на свои наручные часы - второй час ночи.
И Кошак абсолютно прав в своем недовольстве, но вот именно сейчас, когда по зданию общежития где-то бегает мелкая тварь со шприцами и ампулами...
- Ты сам-то как, хочешь?...- он устало посмотрел на полуголого парня на своей постели.
- Да не особо...Что-то меня все эти разговоры сбили... - Кошак чуть улыбнулся краешками губ, потом фыркнул и толкнул Хонду кулаком в плечо. - Но если ты сам готов...
- Давай так... - Хонда рывком встал с кровати, одним движением набросил на замерзшего Кошака одеяло. - Ты пока дрыхни, приду - растолкаю... Делом займемся... А я... еще пойду пройдусь... Мало ли, появился...
- Океееей... - довольно промурлыкал Кошак, мгновенно сооружая из одеяла уютный кокон. - Удачи в поиске!... Будешь трахать - не буди, я спать хочу... И полегче там, ладно? А то мы с Львицей что-то в последний раз разошлись...
- Договорились... - фыркнул Хонда, направляясь к двери номера.
- Хон... - вдруг ударило в спину. Ни смешочка, ни ухмылочки. Очень напряженно. Хонда замер лицом к двери, внимательно вслушиваясь. - Найдешь - спроси... Чем я его так... задел...Я не хочу его обижать, но я... не понимаю...
- Спрошу... И... я тоже... не понимаю... Спи... - Хонда одним движением стукнул по выключателю, гася свет, резко толкнул дверь и вышел в коридор.
Вернулся он обратно в пятом часу утра, бездарно просрав три часа - Хорёк так и не появился ни у себя, ни в общем номере, ни у кого-то из парней, к которым злой, взбешенный Хонда, внаглую, колотился, наплевав на время. Впервые за три недели летнего лагеря маленькая тварь ночевала неизвестно где, во всяком случае, Хонда понятия не имел - где именно, и почему-то мысль, что Хорь может сейчас быть в любом номере здания, в любой постели, в чьих угодно руках, выбесила лидера "зоопарка" до трясучки.
Особенно после того, как Львица, открывший дверь своего номера на истерический стук в четыре утра - подтянутый, сна ни в одном глазу, словно и не ложился, в своих непотребно модных джинсах и элегантной футболке - пронаблюдав перекошенное от бешенства лицо Хонды, и отступив вглубь номера, чтобы продемонстрировать, что он не прячет у себя втихаря маленького засранца за спиной лютующего соперника, сжал плечо Хонды и негромко сказал:
- Чего-то мы о нём не знаем...
- Чего это?!... - вскинулся Хонда, сходивший с ума от злости и беспокойства.
- Чего-то важного... - Львица хмуро посмотрел на парня в дверях. - Не доверяет он нам...
- Ты, вообще, о чем?!... - у Хонды от всего случившегося уже откровенно ехала крыша, и он никак не мог загнать ее на место.
- Не знаю... Львица вздохнул и устало потер рукой глаза. - Не могу пока сформулировать...
Вид задумчивого Львицы, который на его глазах впервые за несколько лет не мог чего-то там сформулировать, оказался для Хонды абсолютным перебором.
Он развернулся и молча пошел к себе в номер.
Если Хорёк планировал изгадить ему сегодняшний вечер - его затея удалась на триста процентов.
В темноте комнаты он наощупь разделся, швырнув вещи прямо на пол, потянул на себя край одеяла, мягко скользнул под него, ощущая горячее, расслабленное тело спящего Кошака, провел рукой по тонкому бедру, зацепив и стягивая узкие плавки, одновременно переворачивая спящего парня на живот, помня озвученную просьбу, прижался грудью к его спине, нащупывая рукой упругие ягодицы - после нескольких плавных толчков Кошак сонно завозился под ним и довольно зафырчал, удобнее раздвигая ноги...
Ощущение, что он весь вечер делает что-то абсолютно не то, никуда не делось.
Ни после секса, ни когда он проваливался в беспокойный, полный нервного дерганья сон, ни когда проснулся утром.
Хонда до скрежета зубов хотел знать, куда мелкая тварь утащила упаковку шприцов.
И зачем ей так срочно понадобился "Викасол".
*****
Он не понимал, не мог осознать того, что сказал ему Тайгер.
Даже не сказал - прошептал, пробулькал, похоже, не приходя в сознание, прохрипел, пуская кровавые пузыри, то и дело содрогаясь какой-то нервический дрожью, на грани пугающего Хоря чуть не до обморока коматоза - и реальности. И даже не Хорьку он это сказал - сам себе, своему бреду, своим галлюцинациям, а в этих галлюцинациях - тому, ради кого он, не задумавшись ни на секунду, рисковал жизнью.
В ответ на истерический шепот мальчишки, дрожащими руками всаживавшего в полумертвое, избитое тело уже третью иглу - Ну, зачем ты это сделал?!... Тайгер!... Ну, почему - один?!... Почему никого не позвал?!... Зачем?!... Ну, зачем?!...
"Я люблю его".
Кого?
КОГО?!
Хорю казалось, что у него сейчас лопнет голова!
Он не понимал происходящего. Вообще.
Кого так любил этот парень, что встал один против пятерых, обратил их в бегство, а теперь валяется в луже собственной крови, на губах у него кровавые пузыри, а на руке, у локтя - страшная черная гематома, след неумелого лечения Хорька?!
И видит это один только перепуганный насмерть Хорь, потому что за любую попытку позвать на помощь хоть кого-нибудь, хоть одного человека, Тайгер - истекающий кровью, хрипящий при каждом вздохе - просто свернет ему, Хорю, шею, потому что не хочет, чтобы об этом хоть кто-то узнал, и мальчишка это видит также четко, как и то, что Тайгер еще более сумасшедший, чем он сам...
Потому что любит.
Любит... Кошака?...
КОШАКА?!
Вот уже несколько лет - "любимую шлюху" Хонды, Львицы, Волчка - список можно продолжать до полного состава "зоопарка"...
А Тайгер - любит?!
И вся эта лужа крови, чернеющая на полу, черная гематома у локтя от первого неудачного внутривенного укола, разбитое в хлам лицо, на котором просто нет живого места - это всё ради него?!
Ради Кошака?!
Разве так бывает?! Разве это - нормально?!
И это всё - после того, как Тайгер, мягко улыбнувшись, дважды - дважды! - сперва при всём "зоопарке", а второй раз, так вообще, застукав Хонду и Кошака в общем номере в крайне непотребной позе, а сука Хонда ещё и предложил ему присоединиться - отказался от своей "очереди" на ночь с Кошаком, загадочно бросив при этом, что "объедками не питается, его и дома неплохо кормят".
За это Тайгера возненавидел Хонда и все остальные члены "зоопарка", включая самого Кошака.
А Тайгер, не сказав никому ни слова, пошел за него умирать.
Значит, вот это и есть - любовь?! Значит, она - вот такая?!
Перемазанный уже по плечи в чужой теплой крови, Хорь понимал, что он в первый раз в жизни столкнулся с чем-то, еще более наивным и беспомощным, чем он сам.
Он столкнулся с ненормальной, недопустимой, неправильной, опасной для жизни любовью интернатовского новичка - странного парня по имени Тайгер.
И, столкнувшись с ней, Хорёк вдруг возненавидел Хонду, сегодня, несколько часов назад - почему-то именно его одного.
За их блядские групповушки на троих или четверых, на которых они все по очереди трахали Кошака, связывая ему руки медицинскими бинтами, привязывая его к кровати, и не надо думать, то Хорь ничего не знает, знает, и еще как! За этот блядский бильярдный турнир, на который они сдуру забились с местными гопниками, потому что сука Хонда сперва рявкнет, а потом только думает! И если бы эти твари победили, то получили бы Кошака себе как приз, на всю ночь, и уже неважно, что потом Хонда лично пообещал Кошаку, что эти твари не победят, потому что Львица на бильярде - бог! А даже, если победят - похер, им настучат в рыло и выставят... А потом все бегали довольные, как суки, что "эти твари" не пришли, типа испугались...
А ведь они пришли - просто дойти не смогли. Их остановил Тайгер.
Один.
Только об этом, кроме Хоря, никто не знает.
Виноваты для него были все, но возненавидел Хорёк одного лишь Хонду.
Возненавидел до ледяных ладоней и белой пелены на глазах.
Остальные для него - умерли. И они, действительно, словно умерли, словно их никогда для Хоря не существовало: вот было семь человек рядом, казалось, что это друзья, настоящие друзья, а потом вдруг - хлоп! - и шести нет, словно и не было.
Остался один - точка ненависти.
Хонда.
У Хорька до слез болело сердце, и он, наверное, сам умер бы в ту ночь, прямо на полу, рядом с хрипящим в беспамятстве Тайгером, если бы не возненавидел Хонду до зубовного скрежета и маленьких капель крови на прокушенной от ненависти губе.
Он смотрел на окровавленного Тайгера, чудом не подохшего от его неквалифицированной помощи, на уже три черные, слившиеся гематомы, сожравшие руку парня от локтя до запястья - и представлял, как в эту секунду довольный, ухмыляющийся Хонда весело трахает Кошака, а если они еще позвали Львицу, то тот обязательно прихватит оставшиеся хирургические бинты, и они будут ржать в голос, привязывая своего длинноволосого красавчика к кровати за руки и за ноги, завязывать ему бинтом глаза, чтобы он угадывал по ощущениям, кто именно его сейчас трахает...
Хорь всё это знал. Просто перевязочного материала у него почти не осталось.
А Тайгер кровит так, словно, всерьез решил изойти кровью.
Значит, придется стирать в ванной и сушить то, что он уже использовал.
Остаток ночи закаменевший, двигающийся на автомате Хорёк провел за стиркой бинтов. Заодно он смог отстирать кровь со своих джинсов и даже джинсов Тайгера: когда он бережно, чуть дотрагиваясь, минут тридцать стаскивал с парня штаны, тот вдруг открыл глаза, посмотрел прямо на Хоря, чуть улыбнулся и почти неслышно сказал:
- Мыло...
- Что?... - Хорёк в панике дернулся, он решил, что Тайгер от побоев сошел с ума.
- Мыло... В рюкзаке... Коричневое... Кровь берет...
Хорь сумел не только стянуть с Тайгера рваные, задубевшие от крови джинсы - он смог затащить его на кровать. Тайгер помогал ему, чем мог, подтаскивая то руку, то ногу, по-змеиному шипя от боли, и только оказавшись на кровати снова улыбнулся мальчишке - и опять потерял сознание.
Хорёк до этой минуты даже не знал, что улыбка разбитыми, изуродованными губами, может быть такой страшной.
Он без сил опустился на пол, рядом с кроватью, уткнулся лбом в неумело перебинтованное плечо Тайгера - и тихо, жалобно заплакал.
А потом, проревевшись, вытер кулаком глаза, встал, и на цыпочках пошел в ванную - стирать использованные окровавленные бинты.
Ведь все остальные, чистые, по-любому, уйдут на блядки.
И это он тоже отлично понимал.
*****
Когда во время завтрака на пороге столовой внезапно появился Хорёк - в странно потемневших, словно влажных джинсах, в своей идиотской коричневой куртке, так хорошо закрывавшей от любопытных глаз окровавленную футболку, потому что добраться до своего номера с прошлого вечера у Хоря все ещё никак не получалось, а ещё он боялся надолго оставлять Тайгера одного - в помещении внезапно повисла тишина.
Младшие воспитанники интерната уже позавтракали и весело разбежались играть и качатся на качелях, с улицы доносились радостные детские голоса. За крайним у окна столом замерли семь хорошо знакомых Хорю фигур, рядом с которыми маячил один свободный стул.
Его бывший стул.
Но Хорёк не хотел завтракать с мертвыми.
Он спокойно прошел к окошку раздачи, получил поднос с едой и, отойдя к центру зала, сел за пустой стол.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?... - Хонда внимательно смотрел на Хорька, давая ему возможность объяснить свое кретинское поведение, как-то замазать ситуацию.
А еще он был просто рад, что этот мелкий мерзавец жив - к исходу ночи они с проснувшимся после ночного секса Кошаком уже сильно в этом сомневались.
Но ему не нравился вид мальчишки, почему-то бесила эта идиотская - прав был Кошак! - коричневая куртка, которую тот левой рукой судорожно комкал на груди, но Хонда ещё пытался быть спокойным.
- Хочу... - казалось, Хорёк повзрослел за эту ночь на несколько лет, странное, отстраненное выражение поселилось в обычно веселых карих глазах, но смотрел он уверенно и спокойно.
И вел себя так, словно они с Хондой сейчас были в столовой только вдвоем - ни на кого больше он даже не оглянулся.
- Тогда... Я тебя слушаю...
- Слушаешь? Хорошо.... Тогда, чтоб ты знал... - громко, четко, на всю столовую - Я тебя... НЕНАВИЖУ... - и полные слез, ненавидящие мальчишеские глаза...
Сидевшие за столиком парни оцепенели.
В гробовой тишине Хорек одной рукой поднял поднос с нетронутым завтраком, на глазах у всех отнес его на столик с использованной посудой, с грохотом швырнул на стойку и, развернувшись, не глядя ни на кого, вышел из столовой, аккуратно притворив за собой входную дверь.
- Я прошу прощения... - Львица нервно поигрывал вилкой, не отрывая взгляда от своей уже пустой тарелки. - Но... что это сейчас было?...
- Хонда... - Волчик, убедившийся, что Хорь, как и обещал Хонда, жив, напряженно посмотрел на своего предводителя. - Мне кажется, или у нас возникла проблема?... И ты говорил, что не тронешь его...
- Это у меня... возникла проблема... - побелевший Хонда, не отрываясь смотрел на дверь, в которую ушел маленький мерзавец. - И я не трогал его... Я полночи его найти не мог...
- Проблема, факт... И два вопроса к проблеме... - запустивший пальцы правой руки в свои длинные, пышные, русые волосы, Кошак напряженно покусывал губу. - Какого хера он вторые сутки шляется в этом рванье - это раз... И почему он сейчас чуть не расплакался - это два...
- Три вопроса... - задумчиво поправил Кошака Львица, внимательно разглядывая свою тарелку. - Лично у меня - три вопроса. Меня еще очень интересует, где со вчерашнего дня обитает эта тварь Тайгер... Я его второй день не вижу...
При упоминании имени Тайгера Хонда скривился, а Кошак презрительно фыркнул, наматывая на тонкий палец длинную прядь русых волос.
Но ни на один из трех прозвучавших вопросов ответа у парней пока не было...
*****
Он же, действительно, думал, что справится со всем быстро и аккуратно.
После неудавшегося завтрака, о котором Хорь ни секунды не жалел, он вернулся в номер Тайгера и старательно собрал в большой черный пластиковый пакет все окровавленные ватные таампоны, обрывки бинтов, которые не удалось отстирать, разбитые ампулы, использованные шприцы - всё, что нельзя было выбрасывать в мусорку в номере и необходимо было отнести как можно дальше от корпуса.
Хорёк даже засунул в этот пакет местное полотенце для умывания, висевшее в ванной - им он вытирал по-новой закровившего Тайгера уже после того, как затащил того на кровать. Отстирать махру от крови и йода не удалось, поэтому Хорь решил его тупо выбросить, а в номер Тайгера повесить свое, чистое, за которым собирался сходить ближе к вечеру.
Он, правда, не жалел о завтраке - есть Хорёк не мог в данный момент в принципе. Он всю ночь смотрел на рваные раны, на густые лужи липкой крови, мыл и перевязывал - и сейчас одна только мысль о еде заставляла желудок выворачиваться наизнанку и по горлу поднималась давящая тошнота.
Он пошел в столовую для того, чтобы сказать, что думает - и сказал.
Теперь оставалось только выбросить на хер следы ночного лечения.
Тайгер дышал уже ровнее, он почти дремал - Хорь проверил у парня пульс, убедился, что сердце бьется слабо, но ритмично, и решил, что минут за пять-семь он спокойно добежит до дальнего мусорного бака и вернется в номер. А потом можно будет подумать о том, что делать дальше.
Он еще раз внимательно осмотрел Тайгера, снова натянул свою коричневую куртку, схватил пакет - и выскользнул из номера в коридор.
Ему везло ровно до того момента, пока он не выскочил из корпуса через запасной выход, намереваясь пробежать вдоль деревянного забора лагеря, мимо зарослей акации, к дальнему мусорному баку - но внезапно его остановили приближающиеся шаги нескольких человек.
Хорь, не желавший никому показывать содержимое пакета, метнулся за небольшой выступ у двери и затаил дыхание.
-... озверел. Здесь же скука смертная, блин... - печальный, тихий голос Волчика рухнул на Хорька внезапно, как кирпич на голову. - Я так скоро на Луну выть начну, реально... И еще месяц тут торчать... Блять, на отдыхе... Хонда, ну будь человеком, отпусти сегодня Кошака, а?... Ты и так его на этой неделе четвертый раз забираешь... А мы бы с ним развлеклись, верно?...
- Обойдешься... - голос Хонды, злой и странно расстроенный, резанул Хоря по голым нервам, у него даже зубы застучали мелкой дробью. - От вас вреда больше, чем пользы... Этот вот, тоже ходил, клянчил...
- А что я?... - изумленный голос Львицы, не понимающего претензии. - Я-то чего?...
- А, ну да, ты-то чего?... - зло передразнил приятеля Хонда. - А что у него за следы на руках и на шее потом были?! А то, что он два дня после тебя отлеживался, ничего не мог, это как?!... А с вибратором вы что сделали, вы его грызли, что ли?!...
- Да ну, блин... - похоже, Львица обиделся не на шутку. - Так он же сам хотел попробовать... Я вообще охренел от таких фантазий - а он "давай", да "давай", а теперь я крайний... Ну, а ты чего молчишь?!... Ну, скажи, как было-то!...
Негромко, мелодично рассмеялся Кошак:
- Хонда, ты его не прессуй, он, правда, не виноват... Мы... просто увлеклись немножко, да?...
- Увлеклись они... - Хонда необъяснимо злился и даже не скрывал этого. - Вот отучитесь увлекаться - тогда поговорим... Пока Кошак со мной, и чтоб никакого нытья - отпусти, не отпусти...
- Целибат, по ходу... - грустно хмыкнул Волчик. - И надолго?...
- Посмотрим... - буркнул Хонда. - Как вести себя будете... Будете хорошими детишками - может, с собой возьму, тогда - обломится...
- Живем!... - радостно завопил Волчик. - Я очень хороший детишка, дяденька, возьмите меня с собой!... Я буду очень стараться!...
Парни весело засмеялись.
- Зато я знаю одного... - Львица фыркнул, чуть понизил голос. - Которому не обломится, как я понимаю, никогда... Потому что сам отказался...
- Ты про этого урода, Тайгера?... - Хонда презрительно сплюнул сквозь зубы и замысловато выругался. - Да ну его на хер!... Кошак в жизни под него не ляжет, я прав?...
- Под эту тварь?... Никогда... - мягкий голос Кошака заставил Хорька вжаться в стену. Ему показалось, что русоволосый красавец наотмашь ударил его по лицу. - Он, скорее, сдохнет, чем я под него лягу...
И опять веселый, дружный смех.
Он же знал, что они все - умерли...
Кошак, ушедший по тропинке чуть вперед, обернулся на шедших следом приятелей - и вдруг замер, как вкопанный.
За плечом Хонды, который, не понимая, что происходит, начал недоуменно озираться по сторонам, на верхней ступени запасного выхода из здания, стоял... Хорёк.
Побелевший, как бумага, с трясущимися губами, в своей идиотской коричневой куртке, прижимавший к груди какой-то разбухший черный пакет, Хорь пристально смотрел на Кошака - и в глазах у него плескались, набегая друг на друга, слезы, грозя сорваться вниз, по щеке, до подбородка. Вот понеслась первая, за ней вторая...
Кошак оцепенел.
- Ты... - на этот сдавленный, даже не голос, хрип, обернулись все трое: и мгновенно напрягшийся Хонда, и растерянный, враз замерший Волчик, и Львица, тут же сделавший шаг с тропинки в бок, в траву, к зарослям акации - чтобы не мешать...
- Хорёк?...
- Ты...
- Хорь? Что-то случилось?... - Кошак пытался понять, почему мальчишка смотрит на него, сам дрожит, а по щекам, одна за другой, текут крупные, как горошины, слезы.
Почему Хорёк смотрит на него с таким ужасом.
- Ты-ы-ы... - губы тряслись, их словно заламывало судорогой, и он физически не мог выпихнуть из них еще хоть какой-нибудь звук, кроме этого мычащего "ты".
Он просто смотрел в глаза человеку, из-за которого ночью умирал Тайгер - смотрел и плакал. И не мог произнести ни одного слова.
- Хорёк?... - бьющий в голый нерв голос Хонды. Точка ненависти.
Он ненавидел так сильно, что смог, наконец, собраться.
- Ты-ы-ы... можешь радоваться... Он сдыхает... Всё, как ты... хотел... - Хорь, все так же неотрывно глядя на Кошака, медленно поднял руку, попытался вытереть бегущие по щекам слезы, понял, что это бесполезно, они стекали снова и снова - и опять, как родного человека, судорожно обнял толстый черный пакет. - И... тебе не надо... под него... ложиться... У него на тебя... уже нет сил...
Они стояли, как на дуэли, друг напротив друга, не отводя друг от друга глаз. После слов Хорька, произнесенных сдавленным шепотом, Кошак через несколько мгновений сравнялся с ним цветом лица: он тоже внезапно и страшно побелел.
- Кто сдыхает?!... Хорёк! Ты меня слышишь?!... - Хонда, как обычно, успевал уловить в происходящем главное. - Кто сдыхает?!... Тайгер?!... Почему?!...
Откуда-то со стороны, из зарослей акации - потрясенный рык Львицы - Блять! Я так и думал...
На плечо Хорька внезапно легла сильная, широкая ладонь Хонды.
Точка ненависти давала силы произносить глупые, никому не нужные звуки.
- Не ваше дело... - мальчишка все еще смотрел, не мигая, в глаза побелевшему Кошаку, прижимая к груди пакет, а по лицу у него текли слезы. - Это не вам... Это ради него...
И он чуть заметно качнул подбородком, указывая на белого, как мел, Кошака.
- Хонда! Парни!... Похоже, это Тайгер... - из зарослей акации, сминая ветки, рывком возник Львица, мрачный, с посеревшим лицом. - Тут, по ходу, ночью бойня была... Тут всё в крови...
Рука Хонды на плече обжигала. Казалось, она тащит из Хоря все ещё оставшиеся после бессонной ночи жизненные силы. Но ненависти оказалось больше, чем слез. Хорь понял, что уже может говорить.
- Была... бойня... Не ночью, вечером... Когда они за тобой шли... - он видел, что Кошак лучше, чем кто бы то ни было здесь понимает, что именно Хорь пытается ему сказать. - А он... их встретил... Один... И остановил... И завалил, всех... Они... не собирались с вами... играть... Они хотели... забрать тебя...И уйти... У них были ножи... А он их не пустил... Чтобы ты опять мог... трахаться... С ним... и с ним...
И он по очереди также указал подбородком сперва на стоявшего рядом с ним Хонду, а потом - на замершего в траве Львицу.
Хорь был умным и внимательным мальчишкой. Он не зря просидел почти всю ночь рядом с бредившим, истекавшим кровью Тайгером. Стоны, хрипы, бред к утру сложились в точную картину случившегося накануне в зарослях акации.
Несколько секунд стояла звенящая тишина.
- Что у тебя... в пакете?... - тихо спросил Волчик, резко щурясь, как от сильно ветра.
- Подарок... для тебя... - Хорь всё ещё смотрел, не отрываясь, в глаза оцепенело замершего, будто превратившегося в статую Кошака. - Тебе понравится...
Он, не глядя, сунул руку в пакет, сжал кулак - и через мгновение к ногам Кошака упало толстое, когда-то белое, а теперь черно-бурое от засохшей крови махровое полотенце.
Рядом с Хорьком, прямо у него над, ухом яростно рыкнул Хонда, у ветвей акации сквозь зубы матернулся Львица.
Кошак медленно опустился на корточки, протянул руку, поднял с земли окровавленную тряпку - и смотрел на нее, не поднимая головы, смотрел пристально, словно пытался увидеть в этом окровавленном куске ткани что-то еще, что-то очень важное, необходимое ему, как воздух.
- Не нравится?... Другое хочешь?... Выбирай!... - одним движением Хорёк резко перевернул пакет, и к ногам Кошака, по ступеням, горой посыпались окровавленные ватные тампоны, обрывки пропитанных кровью бинтов, ампулы, шприцы, лоскуты пропитавшейся насквозь кровью футболки Тайгера, которую Хорь ночью осторожно резал маленьким ножиком, по тряпке отлепляя от изуродованного тела. - Это всё - он, его кровь... Может, тебе цвет не нравится?... Извини, другой нет...
- Хорь, не надо... Перестань... - Львица сказал это чуть слышно, словно сам себе.
Опять стало очень тихо.
Кошак встал, медленно убрал в карман джинсов окровавленное полотенце, подошел к мальчишке, молча вынул из его ладоней черный пакет, и, снова опустившись на корточки, начал по одному, очень медленно, складывать в пакет окровавленные куски ваты.
Когда Волчик дернулся к нему - помочь, Кошак тут же сделал жест рукой: не надо, я сам...
И продолжал медленно, по одному, складывать в пакет кровавые ватные тампоны.
- Почему он... это сделал?... - все так же тихо спросил Львица. Он то и дело косился на окровавленную вытоптанную траву в зарослях акации, а потом внимательно смотрел, как Кошак, не поднимая головы, ни на кого не глядя, собирает в пакет шприцы и разбитые ампулы. - Почему. Он. Это. Сделал?...
Первый раз Хорь оторвал больной, горячечный взгляд от Кошака - и внимательно посмотрел на Львицу.
- Потому что он любит... Его... - и мотнул подбородком в сторону замершего над черным пакетом Кошака. - Вы все его трахаете, а он - любит... Поэтому вы все - в шоколаде, а он - истекает кровью и сдыхает... Я знаю, я всю ночь его слушал... Он сам сказал... Не мне, вот ему... - и он снова мотнул закаменевшим подбородком в сторону, похоже, уже переставшего дышать Кошака. - Он говорил, чтобы ты не переживал, что всё хорошо... Он же думал, что это ты... его выхаживаешь... Он только к утру понял... что это...я...
Потом снова повернулся к Львице - и улыбнулся:
- Трахать лучше, чем любить... Безопаснее... От любви умирают... Так что, всё правильно...
А потом, развернувшись, решительно снял с плеча руку Хонды, которая уже прожгла ему плечо, и спокойно посмотрел тому в глаза:
- Никогда больше не дотрагивайся до меня. Никогда в жизни. Очень тебя прошу. Пожалуйста...
И пошел обратно, к двери запасного выхода, по привычке запахивая свою старую коричневую куртку, хотя прятать кровавые пятна на футболке уже не имело смысла.
Он слишком надолго оставил Тайгера одного - и нервничал.
- Малыш... Где... он?...
Хорь медленно обернулся - Кошак всё также сидел на корточках, с силой прижимая к себе черный толстый пакет с ватой и тряпками, пропитанными кровью Тайгера. Он смотрел на Хорька таким же болезненным горячечным взглядом, каким сам Хорь минуту назад смотрел на четырех парней вокруг себя.
Он немного помолчал, а потом тихо сказал:
- Он умер...
И, развернувшись, потянул на себя дверь запасного выхода.
Он слышал сзади прерывистые, сдавленные звуки, и, даже не оборачиваясь, знал, что Кошак плачет, уткнувшись лицом в черный пластиковый пакет.
Он сделал для них всё, что мог, что было в его силах - он сказал правду.
И если есть хоть один шанс, что из этого что-то получится...
Он шел на третий этаж и молился, чтобы получилось.
У Тайгера должно быть то, ради чего он сможет выжить и встать.
Теперь оставалось только ждать...
*****
Продолжение от 05.05. - в комментариях, стр.1
Продолжение от 10.05. - в комментариях, стр.3
Продолжение от 05.06. - в комментариях, стр.5
Продолжение от 19.08. - в комментариях, стр.5
Продолжение от 09.10. - в комментариях, стр.6
Продолжение от 25.10. - в комментариях, стр. 6
Продолжение от 09.11 - в комментариях, стр.7
Продолжение от 19.11 - в комментариях, стр.8
Продолжение от 29.11. - в комментариях на стр. 8-9
Продолжение от 23.01.16 - в комментариях, стр. 9-10
Продолжение от 05.07.18 - в комментариях, стр.11
Продолжение от 09.07.19 - в комментариях, стр. 11
3 февраля у нашего замечательного Джека, Poor Jack, был день рождения...
Я проспала(((
Джек, родной мой, это тебе - от меня...)))
У нас с тобой иногда странные вкусы, правда?))
Хотелось создать для тебя нереальную реальность, как на сцене - смутно знакомую, недоговоренную, обрывочную...)
Как пол-томика старой манги, как случайная серия неизвестного аниме...)
Только сердца -настоящие...))
Подарок - поэтому без шапки)
Оридж, слэш, миди, НЦ-17, в процессе...
Предупреждение: упоминание (1 часть) и описание ( 2 часть) жесткого и группового секса!
С Днем рождения, Джек!!
Я люблю тебя!!
ТРУДНОЕ ЛЕТО ХОРЬКА.
*****
1.
Внезапно резко, словно от удара, распахнулась дверь номера. Она с размаху врезалась в стену и захлопнулась бы обратно, если бы ее на полдороге не остановил сильный пинок высокой оранжевой кроссовки со смешными желтыми шнурками.
На пороге стоял Хорёк - взлохмаченный, как после утренней пробежки, весь какой-то нервно заострённый, всклокоченный, в своей старой мятой коричневой куртке, которую давно уже не носил и неизвестно зачем взял с собой сюда, в лагерь, свисавшей на джинсы почти до колен. Хонде на миг показалось, что мальчишка беззвучно клацает зубами, готовясь вцепиться в кого-то из них - так у пацана заострились от напряжения нос и подбородок. Он не улыбался, не ухмылялся своей привычной гримаской, и вдруг показался Хонде резко повзрослевшим и почти незнакомым.
Такого Хорька он еще не знал.
читать дальшеЯвление не похожего на самого себя Хоря явно ошарашило присутствующих в номере - парни резко замолчали, перестали шутливо препираться и подталкивать друг друга, даже Львица прекратил тянуть Кошака за длинные русые волосы и прихватывать его за шею боевым захватом: все четверо внимательно смотрели на порог.
- Где мои бинты?... - Хорек, прожигая по очереди одного за другим напряженным, злым взглядом, прошел в комнату и замер в центре номера. Он смотрел то на Львицу, то на Хонду, почему-то старательно отворачивался от Кошака, и в глазах у него не было ни капли дневного, смешливого веселья, к которому все они так привыкли. - Я спрашиваю - где мои бинты?... Которые я для санчасти брал... Пакет мой где?...
Перед выездом в летний лагерь Никонов велел назначить ответственного за медицинское оснащение учеников предметами первой помощи на случай разных неожиданных травм. Возиться с этой ерундой не хотелось никому, парни давно уже возили каждый - свой набор экстренной помощи на случай драк и мордобоя, их намного больше волновали презервативы и всяческие "примочки" для Кошака, из которых в итоге даже получился коллективный "спецрюкзак". А нудное задание в итоге спихнули на Хоря, который неожиданно для всех подошёл к делу с несвойственной "зоопарку" ответственностью: в день отъезда в лагерь он помимо своего рюкзака притащил к автобусу весомый пакет с какими-то коробками, флаконами и здоровой упаковкой хирургических бинтов.
"Медицинский" пакет, прописавшийся в общем номере, постоянно путался под ногами, то и дело рассыпая содержимое на пол, об него спотыкались и матерились, и в итоге кто-то, кажется, тот же Львица, благополучно засунул его в знаменитый спецрюкзак. Все вздохнули с облегчением, а некоторые, как Хонда, даже практиковали использование медицинского ассортимента в сугубо постельных целях - хирургическими бинтами оказалось очень удобно связывать запястья извивавшегося на постели Кошака, который ничего не имел против некоторого сексуального разнообразия, да и не только запястья...
И вот теперь посреди номера стоял перекошенный, незнакомый Хонде Хорёк, который, злобно сверкая глазами, требовал свой медицинский пакет. И бинты.
- А... зачем они тебе?... - лениво поинтересовался Львица.
Его взгляд - внимательный, цепкий, откровенно озадаченный - которым он, не мигая, наблюдал за мальчишкой, полностью противоречил томной, даже вальяжной интонации.
- В жопу вставлю... - мгновенно огрызнулся Хорь, даже не оглянувшись на Львицу, который поперхнулся от неожиданности и вынужден был пару раз кашлянуть, восстанавливая дыхание. - И ходить так буду... Или вы что, всё уже успели... изгадить?... Вот же блин!...
И он яростно сплюнул, резко тряхнув головой.
Кошак растерянно покосился на Хонду и смущенно прикусил нижнюю губу, показывая глазами - о как... Неожиданно, да?...
От мысли, что мальчишка оказался в курсе того, как именно парни то и дело использовали перевязочный материал, Хонду внезапно замутило: он сам не догадывался, до какой же степени, оказывается, не хотел, чтобы Хорь был в курсе их ночных групповых игрищ.
Так или иначе, но все четверо парней старались не попадаться Хорьку на глаза, когда речь заходила об очередной "групповухе", и не шутить при мелком на особо скабрезные темы.
Выходит, зря старались.
Вот как эта маленькая сволочь, ничего не зная, и нигде не присутствуя, знала всё?!
- Слышь, мелкий, ты бы не наезжал, а?... - Волчик, активно применявший на Кошаке вместе с Хондой ночной перевязочный запас, сурово сдвинул брови, нахмурился, явно намереваясь спрыгнуть с подоконника, и закатать обнаглевшему шкету тупо в лоб, но напрягшийся Хонда даже дернуться не успел...
- Я покупал... Мои бабки!... - Хорёк мгновенно развернулся к новому противнику, только глаза в полумраке номера сверкнули откровенной злобой. - Перекупи - тогда пользуйся... Расхалявились тут... Ещё раз: где-мои-бинты?!...
Изумленный Волчик замер на краю подоконника, так и не спрыгнув.
Вот тут всем стало понятно, что за прошедший вечер мальчишка реально сошел с ума: говорить о деньгах, потраченных на общее благо "зоопарка", было не принято и недостойно. Но с другой стороны - медицинским запасом пользовались почти все старшие, кроме самого, купившего всё это барахло, Хорька...
Который напоминал сейчас маленького отчаянного фехтовальщика, тонкого и звонкого, вдруг объявившего понятный только ему неравный бой сразу всем. И похоже было, что на каждого, из присутствующих в комнате, у него был заготовлен свой фирменный удар шпагой.
Хонда ощутил, что у него резко и невыносимо сильно заболела голова, словно по ней с размаху стукнули молотком, в веках, прямо над глазами, засела давящая тяжесть.
Но он продолжал смотреть на полностью потерявшего чувство меры, захлебывающегося ненавистью мальчика, у которого от напряжения вздрагивал закаменевший подбородок.
В номере висела тишина, нарушать которую, похоже, не был готов никто.
-Да здесь они, здесь... Не нервничай... - Львица, оценивший замерший в одной точке, на лице Хоря, взгляд Хонды, и сделавший более чем разумный вывод, что старшОй, похоже, в разборку по каким-то своим причинам не полезет, внезапно решил придти недругу на помощь и спокойно вытащил из-за изголовья своей кровати "спецрюкзак". - Что тебе тут надо?...
И под внимательными взглядами молчавших парней, он начал уверенно разматывать плотно спрессованный походными веревками брезентовый сверток.
- Сказал же - бинты... Антисептики, все... Перекись, там... Йод... Ватные тампоны, там две пачки... - казалось, Хорек стоит в аптеке и педантично зачитывает продавцу список милых, безобидных покупок.
Абсолютно спокойный Львица, у которого только прищур глаз выдавал повышенную степень напряжения, активно рылся в общем мешке, вытаскивая то один, то другой названный предмет и передавая их подошедшему к нему Хорьку.
Хонда бессильно скрипнул зубами, он очень не хотел, чтобы мелкий увидел то, что для него не предназначалось - но Львица на глазах у всех демонстрировал филигранную ловкость рук, чего от вальяжного мажора вообще никто не ожидал: из рюкзака не вылезла ни одна пачка презервативов, которых - и Хонда это прекрасно знал - в брезентовом мешке было под завязку, не вывалился ни один фаллоимитатор, никакая прочая порнографическая хрень, которую они с хохотом и пошлыми шуточками все вместе утрамбовывали в брезентовый мешок в день приезда.
Со стороны казалось, что в рюкзаке лежат, действительно, только медикаменты - ничего больше.
-... Шприцы, там, которые по два миллилитра... Там две упаковки, давай одну... Вода в ампулах, для инъекций, да, она, давай...
- Капли... От насморка... Нужны?... - рассматривавший какой-то белый флакон Львица, похоже, решил проверить почву - и пошутить.
В тот же миг стало ясно, что - зря.
- Можете выпить... Вам ведь похер, что... - трясущимися руками бледный Хорь судорожно запихивал подаваемые ему Львицей бинты и коробки под старую коричневую вместительную куртку. Зато теперь стало понятно, почему он пришел именно в ней. - Там еще две коробки "Викасола" в ампулах... Обе давай... И жгут резиновый...
- "Викасол"-то тебе зачем?... - "стойку" на до боли знакомое название, переглянувшись, сделали оба: и резко замерший с двумя белыми картонными коробками в руке Львица, и мрачнеющий на глазах Хонда, у которого в висках уже грохотала болевая канонада. - Это же...
Что такое "Викасол" отлично знали все, находившиеся в номере.
Снова повисла давящая тишина...
Им даже в голову не приходило, что маленький глупый Хорек умудрился запастись в том числе и сильным кровоостанавливающим препаратом.
- Не твоё дело... Да дай сюда!... - явно обезумевший подросток рывком выхватил из руки парня две белые коробки вместе с резиновым жгутом, сосредоточенно, ни на кого не глядя, начал пихать их туда же, под куртку. - Я же вас не спрашиваю... куда вы... Бинты суёте...
- Малыш, а... что случилось?... Можешь нам сказать?... - только Кошаку Хорёк разрешал называть себя этим глупым, смешным словом. Обычно он широко улыбался в ответ, и сразу было видно, что мальчишке еще только шестнадцать лет. Похоже, занервничавший от происходящего в номере Кошак тоже решил рискнуть и задействовать свою личную "фору" на дружбу. - Мы ведь... И помочь можем, если проблемы...
Сцепивший зубы от боли в висках Хонда мысленно одобрительно хлопнул Кошака по плечу, затаил дыхание...
Но в этот раз Хорёк не улыбнулся, даже губы не дрогнули. Наоборот - он вдруг весь сжался, ссутулил плечи, словно подошедший со спины русоволосый красавец врезал ему по хребту кнутом. Обеими руками Хорь отчаянно прижимал к груди спрятанные под курткой лекарства, словно Кошак собирался их отнять. Он чуть повернул голову вбок - но так и не повернулся назад, смотрел по линии своего плеча, куда-то в стену, а потом тихо, беспомощно сказал:
- Помощи от вас... Как из дерьма - пуля... - и, резко развернувшись, метнулся в дверь, которая так и простояла всё это время распахнутой настежь.
На Кошака мальчишка даже не взглянул.
- Стой! Стой, сказал!... - забывший о боли, выламывающей виски, Хонда мгновенно рванулся следом, выскочил в коридор. - Ты куда?!... Куда пошел?!...
Он даже не понимал, чего сейчас хочет больше - врезать этому маленькому идиоту кулаком прямо в рожу, или, схватив за плечи, со всей дури лупить того башкой о стену, пока не вытрясет всю правду...
Что, блять, вообще, происходит?!
Чего нажралась или чем обкурилась эта мелкая тварь, одним своим приходом убившая всё привычно игривое веселье наступающей ночи?!
Краем глаза Хонда успел заметить, что следом за ним, в коридор, решительно вывалился сосредоточенный Львица, с силой притворивший дверь номера - явно, не давая остальным последовать за двумя непримиримыми главарями "зоопарка", за что Хонда, как ни странно, был ему сейчас откровенно благодарен: только гомонящей толпы тут, в коридоре, не хватало...
Но всё его внимание было приковано к худенькой фигурке в дурацкой коричневой куртке, замершей метрах в пятнадцати от него и явно готовой каждую секунду сорваться с места.
Хорёк смотрел на него каким-то больным, ненавидящим и, вместе с тем, беспомощным взглядом, он явно истерил и чего-то жутко боялся - таких глаз у мальчишки Хонда не видел ещё ни разу, за всё время знакомства, и сейчас этот взгляд беспокоил его даже больше, чем припадок, который пацан закатил в номере, взбудоражив парней.
- Я спросил - куда ты пошел?...
- А ты кто такой, чтоб я тебе сообщал, куда иду?... - похоже, у Хоря, действительно, поехала крыша, потому что нёс он что-то совершенно запредельное. - Ты кто, вообще?...
За плечом Хонды озадаченно хмыкнул Львица: похоже, он тоже не понимал, что за заразу хватанул мелкий придурок.
- Чего?!... - потрясение в голосе Хонды было абсолютно искренним. - Чего сказал?!...
- Я сказал - кто ты мне такой, чтоб я тебе хоть что-то говорил?... - Хорька трясло всё сильнее, с каждым словом, которое произносил мальчишка, бившая его дрожь ощущалась всё явственнее. - Кто ты мне?...
- Ты не знаешь... кто я тебе?... - с любопытством, почти ласково спросил Хонда, чувствуя, как внутри неуправляемым шквалом нарастает бешенство.
- Знаю... - тихо, но решительно прозвучало по коридору. - Ты мне - никто... И все вы мне - никто... И друг другу вы - никто...
Потрясенный присвист Львицы за спиной...
И - резкий, быстрый топот убегающих по коридору шагов.
- Слушай, Хонда... - неслышно подошедший сзади Львица с напряженным интересом всматривался в убегающего по длинному этажу мальчишку. - Мне одному кажется, что нашего маленького друга внезапно прессануло нравственное осмысление происходящего?... И результат этого процесса его абсолютно не устраивает?... С одной стороны, конечно, похвально... Но я только не понимаю, с какого хера?...
Стоя в длинном, полутемном коридоре, они оба сейчас одинаково не понимали - с какого хера...
Обычно Хонду жутко бесила привычка Львицы то и дело переходить на изыскано-саркастичный стиль общения, когда вдруг в очередной раз становилось очевидно, что парень - умный, грамотный, отлично образованный, корчивший из себя гопоту исключительно в угоду каким-то своим внутренним амбициям.
Хонда в ответ шипел, матерился, чем страшно веселил своего соперника, но сейчас он молча проглотил услышанное, потому что был согласен с каждым словом.
ППКС.
Он только не знал, что именно с этим маленьким дураком всё произойдет так быстро и так внезапно.
И что это почему-то будет настолько больно...
"Ты мне - никто"...
С силой вытолкнув воздух из легких, Хонда решительно шагнул вперед, но его за плечо мгновенно прихватила сильная ладонь Львицы:
- Ты, это, погоди... Может, не надо... так сразу?... Давай хоть поговорим с ним сначала, что ли.... Ты видел? Он же как псих был... Ну, он же нормальный пацан...
- Я не буду ничего делать... Не переживай... - Хонда понял, что Львица, глядя на его перекошенное лицо, откровенно испугался за Хоря и запаниковал. - Просто посмотрю, куда он побежал... Этот идиот... Да, и Кошаку скажи, чтоб не расслаблялся, спать не вздумал - я скоро вернусь...
И Хонда, не оборачиваясь, быстро пошёл по коридору.
Мысль, что он за весь вечер так ни разу и не увидел чертового новичка Тайгера, прошла краем сознания и тут же исчезла без следа.
Сейчас намного важнее было найти Хорька.
Найти - и забить ему обратно в глотку эти поганые слова:
"Ты мне - никто".
*****
Идиот Хорёк был мальчишкой умным и предусмотрительным: даже помня, в каком состоянии он оставил Тайгера - на полу, в луже собственной крови - он не побежал в его номер, находившийся в этом же коридоре, в каких-нибудь двадцати метрах от общей комнаты, на глазах у Хонды и Львицы, таращившихся на Хоря, как на какое-то дешёвое чучело, сорвавшее им очередную групповушку.
Суки!
Нет, Хорь лучше всех понимал, что счет идет на минуты - но всё же яростно пролетел по всему длиннющему коридору, сбежал по широкой лестнице на два этажа вниз, в центральный холл, пробежал его насквозь, поднялся по параллельной лестнице обратно, на третий этаж, затаился на узкой лестнице служебного хода, соединявшей оба коридора, благополучно пропустив мимо несущегося куда-то Хонду - и уже запыхавшийся, подбежал к двери Тайгера, прижимая к груди под курткой такие бесценные сейчас медикаменты.
В коридоре было абсолютно пусто.
Бумажка, на которую он притворил дверь, была на месте, в номере всё так же было темно и тихо - Хорь нервно оглянулся, убедился, что его никто не видит, и шагнул внутрь, захлопнув за собой дверь до щелчка автоматического замка.
Теперь оставалось сделать главное, ради чего он устроил сейчас всё это представление - оставалось спасти Тайгера.
Он вошел в темную комнату, вытащил из кармана куртки фонарик, осветил лежавшего на полу окровавленного парня, опустился рядом с ним на колени - и начал торопливо раскладывать вокруг себя отбитые с боем средства первой помощи...
*****
- Ты его нашел?... - внезапно возникший в ночном холле Волчик был сосредоточен и задумчив. Он смотрел на Хонду напряженным, подозрительным взглядом, словно ждал, что хозяин "зоопарка" сейчас вытащит из заднего кармана джинсов оторванную голову придурочного Хорька и помашет ею у него перед носом. - Ты его видел?...
- Нет... - Хонда тяжело вздохнул, понимая, что Волчик сейчас способен думать только об одном: о трагической судьбе своего младшего братика, которого он один лишь раз в жизни оставил без внимания, но этого оказалось достаточно, чтобы случилась беда. - Не видел...
- Точно не видел?... - Волчик откровенно психовал и даже не скрывал этого. Он уже не доверял своему вожаку и почти требовал гарантий.
Гарантий, что с мерзким Хорьком не случится ничего, что в своё время произошло с его братом.
- Точно... - видя, как клинит приятеля, Хонда, сам исходивший злым беспокойством за маленькую тварь, был терпеливым и понимающим. - Да ты не дергайся, я его... не трону... Я поговорить с ним хочу...
- И эти суки не пришли... Слились, падлы... А такой матч мог получиться... - Волчик, которого "считали", как с листа, убедившись, что Хорю ничего, похоже, не грозит, словно извинялся за свою злую истерику: голос стал мягче, он даже чуть улыбнулся. - Кошак сказал, что больше он на такое не согласится, ему за вечер нервяка хватило ... Не хотят - не надо... Он сразу к тебе пошел, будет ждать... А вот куда Хорёк свалил?...
И он вопросительно посмотрел на Хонду.
- Спрятался, поганец... - Хонда, довольный, что ему не придется разыскивать Кошака по всему этажу, что тот будет ждать в номере, на несколько мгновений встряхнулся, но очень быстро снова напрягся и сдвинул брови: несколько раз прочесавший все здание, он не понимал, где ещё может быть Хорёк. - Ничего, найдем!
- Хонда... - Волчик смотрел Хонде прямо в глаза и ресницы его в волнении подрагивали. - Его, правда, лучше найти... Он что-то себе надумал... Не то что-то... Поговорить бы с ним...
- Знаю... Найдем...
И, зло скрипнув зубами от ощущения собственной утробной беспомощности, Хонда в очередной, кажется, уже сотый раз, побежал вверх по лестнице - искать эту маленькую падлу, Хорька.
****
Хорь был в отчаянии - это оказалось так страшно, спасать человека. Спасать, испытывая животный ужас, что каждым своим неумелым, непрофессиональным, интуитивным действием - так, кажется, в каком-то кино делали, а так в книжке писали, а кто-то из пацанов что-то о своем больничном детстве рассказывал - он может этого самого человека, Тайгера, просто убить.
Совсем убить.
Но, стиснув зубы, он трясущимися руками промывал и обрабатывал раны, буквально в самую последнюю секунду спохватившись, что, кажется, нельзя лить йод на открытое кровавое месиво, иначе можно нанести раненому ожог, это тоже сказали в каком-то фильме, и он даже успел отдёрнуть ватку с йодом, чуть не влепив её в самый центр рваной раны.
Продышавшись от накатившей паники и заменив йод на перекись, трясущийся от страха Хорь упорно продолжал начатое.
Он снова и снова возил ватными тампонами уже с перекисью водорода по краям открытых ран, смывая почерневшую, загустевшую кровь, грязь, попавшую в раны землю. Количество грязных, окровавленных тампонов, валявшихся вокруг него на полу, росло с каждой минутой, а он, как машина, продолжал промывать, очищать, обезараживать, перевязывать, разрывая зубами чудом спасенные упаковки хирургических бинтов, подсвечивая очередную дыру в теле лежавшего без движения парня тусклым светом маленького фонарика.
И всё это время он судорожно прислушивался к редкому, еле слышному, хрипящему дыханию, доносившемуся с пола - несчастному Хорю казалось, что если Тайгер перестанет дышать, то он сам тоже умрет вместе с ним, вот тут, рядом, на полу.
И найдут их обоих в луже крови, через пару дней, а "зоопарк" дружно поржёт, отпустит пару похабных шуточек, и все радостно отправятся заниматься привычным любимым делом - трахать Кошака.
У них же и рюкзачок для всех этих групповушек приготовлен...
В эти мгновения Хорь ненавидел Хонду - почему-то именно его одного - так отчаянно, что у него от ненависти белело в глазах, и приходилось промаргиваться и ждать несколько секунд, чтобы зрение восстановилось, иначе он рисковал в давящей темноте номера опять схватить йод вместо перекиси и причинить Тайгеру новую боль.
Он обязан был вытащить этого парня. Назло!
Назло им всем - и вальяжному, высокомерному Львице, который смотрит на окружающих его ребят, и на самого Хоря, как на говно под ногами; и дерганому, шустрому Волчику, который спокойно переступит через истекающего кровью, подыхающего раненого и весело попрётся на очередную групповушку; и самому Кошаку, с его длинными пышными волосами, ради спасения которого два часа назад молчаливый, спокойный Тайгер - один! - не сказав никому ни слова, встал насмерть в зарослях акации против пятерых уёбков и заставил их, скуля и харкая кровью, уползти туда, откуда они пришли, а сам теперь подыхает в луже крови на полу своего номера, и дыхание у него редкое и чуть слышное, и рядом с ним только глупый, совершенно бесполезный Хорь, сдуру чуть не заливший йодом самую большую и страшную рану, а Кошак, ради которого это всё случилось, где-то там, довольный и счастливый, как обычно, собирается в очередной раз ублажать в койке Хонду... Вот почему он сейчас не здесь?! Почему не ползает рядом с Хорем на коленях в этой кровавой луже, меняя мгновенно пропитывающиеся кровью ватные тампоны, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение и вытирая о собственную футболку ладони, уже ставшие почти коричневыми от въевшейся в них крови Тайгера?! ... А, ну да, трахаться с Хондой, конечно, прикольнее, простите, он совсем забыл...
Назло Хонде...
Назло этому подонку, для которого удовольствие для собственного члена всегда будет важнее человеческой жизни и чужих чувств. Всегда! Хорь понял это сегодня ясно, ясно, как никогда, он же видел их всех сейчас - видел их ухмылочки, их похабные взгляды, которыми они косились друг на друга и на абсолютно довольного происходящим Кошака, и лишь мысль, что пока он, как мудак последний, топчется тут, перед ними, выклянчивая свои же вещи, где-то там, дальше по коридору, в полной темноте истекает кровью Тайгер - лишь эта мысль удержала его от того, чтобы не плюнуть каждому из них в рожу! И Хонде - первому...
За все свои шестнадцать леть он даже не подозревал, что умеет ненавидеть ТАК - до белесой пелены на глазах и мгновенно леденеющих при одном только воспоминании о Хонде ладоней...
Он не подозревал, что можно научиться ненавидеть ТАК за те полчаса, что, оступаясь и подскальзываясь на мгновенно натекающих кровавых лужицах, волок беспомощно повисшего на нем, истекающего кровью, то и дело отключающегося здорового парня - с задней лужайки за зданием до номера на третьем этаже - волок, и молился, чтобы их никто не увидел.
Но теперь он знал другое...
Он вытащит Тайгера! Даже если для этого понадобится перелить в это неподвижное тело на полу всю свою кровь - до последней капли!
Назло Хонде - и его блядскому члену...
И, если понадобится, он придумает, как это сделать.
Он плакал от ненависти к тому, кто сейчас, явно, развлекался в своем номере, на этом же этаже, с красивым длинноволосым парнем, из-за которого умирает Тайгер - плакал злыми, обжигающими слезами, чуть поскуливая с горя, вытирая слезы окровавленным кулаком, размазывая по лицу кровавые разводы, но упорно продолжая промывать, обрабатывать и перевязывать.
К первой внутривенной инъекции "Викасола" Хорёк морально готовился не меньше часа.
У него еще больше тряслись руки, но он почему-то вбил себе в голову, что без этого укола Тайгер просто истечет кровью у него на руках, а давать "зоопарку" еще один повод для их похабного, блядского веселья, мальчишка не собирался.
Не дождутся!
На крайняк, если всё пойдет совсем плохо, если он сделает Тайгеру только хуже - ну что, ампул у него до хрена, шприцы есть, он всегда может засадить себе всю эту медицину одним уколом - и сдохнут оба. Горевать о нем никто не будет, а остаться и смотреть в эти похабные рожи, да еще и зная, чем они все занимаются по ночам... На хер надо!
Он внимательно прочитал при свете фонарика инструкцию, приготовил шприц, ампулу, спирт, перетянув жгутом руку в очередной раз отключившегося Тайгера - и, до крови закусив губу, проколол иглой кожу, чувствуя, как от него, как живая, пытается ускользнуть вена на локтевом сгибе лежавшего без сознания парня...
Именно в этот момент по коридору этажа, мимо номера этого козла Тайгера, которому хорошо бы в ближайшее время все же дать по морде, в очередной раз пробегал скрипевший зубами от ярости Хонда - который всё ещё никак не мог найти мелкого пакостного Хорька.
*****
Усталый, бестолково набегавшийся, мрачный Хонда со злостью толкнул незапертую дверь своего номера, тяжело ввалился в прихожую.
- Нашел?... - Кошак, уже сбросивший джинсы и футболку, вальяжно развалился на его кровати в одних тонких плавках, разметав по подушке длинные русые волосы. На момент прихода Хонды он лениво ковырялся в своем мобильнике, но теперь отбосил телефон на одеяло, выразительные серые глаза внимательно рассматривали вошедшего. - Поговорили?...
- Нет... - не сняв кроссовок, Хонда прошел прямо к кровати, опустился на край и утомленно облокотился на собственные колени. - Свалил куда-то, тварь такая... Заныкался... В номере нет... В здании, похоже, нет... Нигде нет...
- Погоди... Он что, реально, прячется?... - изумленный Кошак, дернув длинными, стройными ногами, присел на кровати и недоверчиво уставился на Хонду. - Со всем своим... госпитальным запасом?...
- Ну да... - Хонда мрачнел на глазах. Разыскивая Хоря, чтобы заставить его подавиться собственными словами - "ты мне - никто" - он вдруг упустил из виду, что мелкий ушлёпок утащил с собой под старой курткой ровно половину своего "медицинского" пакета. И этот факт с каждой секундой нравился Хонде все меньше и меньше.
- Ну, а шприцы-то ему зачем?... - Кошак всегда отличался умением задавать точечные вопросы. По озадаченным глазам приятеля Хонда видел, что Кошак, так же, как и он сам, пытается просчитать возникшую идиотскую ситуацию с исчезновением сбрендившего малолетки. - Он же, вроде, не на игле...Или нет?...
- На какой еще игле?!... - Хонда сам не ожидал от себя, что так психанет от одного предположения, что идиот Хорь может колоться. Да и в "зоопарке" накота была под строгим запретом, и Хонда, и Львица вычищали это дерьмо из своих узких рядов жестоко, вплоть до смертельного мордобоя. - Охренел совсем?!... Пусть только попробует, я его сам грохну, суку такую...
На плечо успокаивающе легла узкая, прохладная ладонь Кошака.
- А с другой стороны... Чем ему тут ширяться?... Викасолом?... - почти обнаженный русоволосый красавец мягко поглаживал психующего друга по плечу. - Только мне всё это всё равно не нравится... Ни эти ампулы, ни эти шприцы... Ни эта куртка...
- А куртка-то чего?... - искренне удивился Хонда, уже не успевавший принимать со всех сторон "подачи" после вечерней истерики Хорька. Сперва Львица, потом - Волчик, теперь вот - Кошак. - С ней-то что не так?...
- Почему ты разрешаешь ему ходить в этом дерьме?... Её давно надо выкинуть, на хер... Я ему могу свою джинсовую отдать, с заплатами, она теплая... - Кошак часто подкидывал Хорьку что-то из своих вещей, отчего мальчишка смотрелся, обычно, стильно и элегантно: вкус у Кошака был почти профессиональный. - Только сдается мне, он сейчас ничего от меня не возьмет... Мне так показалось...
- Думаешь?... - Хонда не спрашивал: он просил поделиться соображениями, почему мысли друга совпадают с его собственными.
- Ты же сам видел... - Кошак посмотрел ему прямо в лицо и, тяжело вздохнув, снова растянулся на кровати, утонченно-худой и завораживающе красивый. - Он на меня и смотреть не хотел, даже не повернулся...
- Думаешь, догадался?... - в горле снова появилась странная горечь: мысль, что Хорь отлично осознает, то происходит по ночам в номерах парней, особенно, когда они собираются по трое-четверо, по-прежнему была гнусной и отталкивающей.
Хонда сам не понимал, почему это ему настолько неприятно.
- Слушай, ну он же не даун!... Всё он прекрасно понимает... И что мы делаем... И что лично ты делаешь... - Кошак вздохнул, словно сожалея, что такая замечательная система конспирации, которую они все дружно возводили для Хорька, рухнула, и что будет дальше - непонятно. - Но только...
- Но только?...
- Я не знаю, как правильно сказать, но здесь что-то еще, какая-то ещё херня, понимаешь?... - взгляд Кошака стал цепким и пристальным. - Если бы он просто решил, что я - шлюха, он бы... Он бы вёл себя по-другому... Он бы меня презирал, что ли... Еще и высказался бы на эту тему, с его-то характером, а он... Он был такой, будто я его ударил...Или, не знаю... Или в рожу плюнул... Или отнял что-то... Согласен?...
Хонда скрипнул зубами и медленно кивнул на слова приятеля.
У него перед глазами стояла картинка: как Хорёк, в своей дурацкой коричневой куртке, судорожно вздрагивает, сжимается, сутулится, втягивая голову в плечи, отчаянно прижимая к груди лекарства, спрятанные под курткой, когда к нему со спины, медленно, подходит Кошак.
И именно после этого мальчишка сразу убежал.
- Ну, ты чего там замер?... - Кошак протянул руку и взъерошил густые, жесткие волосы Хонды. - Ты делать что-нибудь собираешься?... А то так до утра просидим, а я, честно, уже спать хочу, да и холодно так лежать...
Хонда кинул быстрый взгляд на свои наручные часы - второй час ночи.
И Кошак абсолютно прав в своем недовольстве, но вот именно сейчас, когда по зданию общежития где-то бегает мелкая тварь со шприцами и ампулами...
- Ты сам-то как, хочешь?...- он устало посмотрел на полуголого парня на своей постели.
- Да не особо...Что-то меня все эти разговоры сбили... - Кошак чуть улыбнулся краешками губ, потом фыркнул и толкнул Хонду кулаком в плечо. - Но если ты сам готов...
- Давай так... - Хонда рывком встал с кровати, одним движением набросил на замерзшего Кошака одеяло. - Ты пока дрыхни, приду - растолкаю... Делом займемся... А я... еще пойду пройдусь... Мало ли, появился...
- Океееей... - довольно промурлыкал Кошак, мгновенно сооружая из одеяла уютный кокон. - Удачи в поиске!... Будешь трахать - не буди, я спать хочу... И полегче там, ладно? А то мы с Львицей что-то в последний раз разошлись...
- Договорились... - фыркнул Хонда, направляясь к двери номера.
- Хон... - вдруг ударило в спину. Ни смешочка, ни ухмылочки. Очень напряженно. Хонда замер лицом к двери, внимательно вслушиваясь. - Найдешь - спроси... Чем я его так... задел...Я не хочу его обижать, но я... не понимаю...
- Спрошу... И... я тоже... не понимаю... Спи... - Хонда одним движением стукнул по выключателю, гася свет, резко толкнул дверь и вышел в коридор.
Вернулся он обратно в пятом часу утра, бездарно просрав три часа - Хорёк так и не появился ни у себя, ни в общем номере, ни у кого-то из парней, к которым злой, взбешенный Хонда, внаглую, колотился, наплевав на время. Впервые за три недели летнего лагеря маленькая тварь ночевала неизвестно где, во всяком случае, Хонда понятия не имел - где именно, и почему-то мысль, что Хорь может сейчас быть в любом номере здания, в любой постели, в чьих угодно руках, выбесила лидера "зоопарка" до трясучки.
Особенно после того, как Львица, открывший дверь своего номера на истерический стук в четыре утра - подтянутый, сна ни в одном глазу, словно и не ложился, в своих непотребно модных джинсах и элегантной футболке - пронаблюдав перекошенное от бешенства лицо Хонды, и отступив вглубь номера, чтобы продемонстрировать, что он не прячет у себя втихаря маленького засранца за спиной лютующего соперника, сжал плечо Хонды и негромко сказал:
- Чего-то мы о нём не знаем...
- Чего это?!... - вскинулся Хонда, сходивший с ума от злости и беспокойства.
- Чего-то важного... - Львица хмуро посмотрел на парня в дверях. - Не доверяет он нам...
- Ты, вообще, о чем?!... - у Хонды от всего случившегося уже откровенно ехала крыша, и он никак не мог загнать ее на место.
- Не знаю... Львица вздохнул и устало потер рукой глаза. - Не могу пока сформулировать...
Вид задумчивого Львицы, который на его глазах впервые за несколько лет не мог чего-то там сформулировать, оказался для Хонды абсолютным перебором.
Он развернулся и молча пошел к себе в номер.
Если Хорёк планировал изгадить ему сегодняшний вечер - его затея удалась на триста процентов.
В темноте комнаты он наощупь разделся, швырнув вещи прямо на пол, потянул на себя край одеяла, мягко скользнул под него, ощущая горячее, расслабленное тело спящего Кошака, провел рукой по тонкому бедру, зацепив и стягивая узкие плавки, одновременно переворачивая спящего парня на живот, помня озвученную просьбу, прижался грудью к его спине, нащупывая рукой упругие ягодицы - после нескольких плавных толчков Кошак сонно завозился под ним и довольно зафырчал, удобнее раздвигая ноги...
Ощущение, что он весь вечер делает что-то абсолютно не то, никуда не делось.
Ни после секса, ни когда он проваливался в беспокойный, полный нервного дерганья сон, ни когда проснулся утром.
Хонда до скрежета зубов хотел знать, куда мелкая тварь утащила упаковку шприцов.
И зачем ей так срочно понадобился "Викасол".
*****
Он не понимал, не мог осознать того, что сказал ему Тайгер.
Даже не сказал - прошептал, пробулькал, похоже, не приходя в сознание, прохрипел, пуская кровавые пузыри, то и дело содрогаясь какой-то нервический дрожью, на грани пугающего Хоря чуть не до обморока коматоза - и реальности. И даже не Хорьку он это сказал - сам себе, своему бреду, своим галлюцинациям, а в этих галлюцинациях - тому, ради кого он, не задумавшись ни на секунду, рисковал жизнью.
В ответ на истерический шепот мальчишки, дрожащими руками всаживавшего в полумертвое, избитое тело уже третью иглу - Ну, зачем ты это сделал?!... Тайгер!... Ну, почему - один?!... Почему никого не позвал?!... Зачем?!... Ну, зачем?!...
"Я люблю его".
Кого?
КОГО?!
Хорю казалось, что у него сейчас лопнет голова!
Он не понимал происходящего. Вообще.
Кого так любил этот парень, что встал один против пятерых, обратил их в бегство, а теперь валяется в луже собственной крови, на губах у него кровавые пузыри, а на руке, у локтя - страшная черная гематома, след неумелого лечения Хорька?!
И видит это один только перепуганный насмерть Хорь, потому что за любую попытку позвать на помощь хоть кого-нибудь, хоть одного человека, Тайгер - истекающий кровью, хрипящий при каждом вздохе - просто свернет ему, Хорю, шею, потому что не хочет, чтобы об этом хоть кто-то узнал, и мальчишка это видит также четко, как и то, что Тайгер еще более сумасшедший, чем он сам...
Потому что любит.
Любит... Кошака?...
КОШАКА?!
Вот уже несколько лет - "любимую шлюху" Хонды, Львицы, Волчка - список можно продолжать до полного состава "зоопарка"...
А Тайгер - любит?!
И вся эта лужа крови, чернеющая на полу, черная гематома у локтя от первого неудачного внутривенного укола, разбитое в хлам лицо, на котором просто нет живого места - это всё ради него?!
Ради Кошака?!
Разве так бывает?! Разве это - нормально?!
И это всё - после того, как Тайгер, мягко улыбнувшись, дважды - дважды! - сперва при всём "зоопарке", а второй раз, так вообще, застукав Хонду и Кошака в общем номере в крайне непотребной позе, а сука Хонда ещё и предложил ему присоединиться - отказался от своей "очереди" на ночь с Кошаком, загадочно бросив при этом, что "объедками не питается, его и дома неплохо кормят".
За это Тайгера возненавидел Хонда и все остальные члены "зоопарка", включая самого Кошака.
А Тайгер, не сказав никому ни слова, пошел за него умирать.
Значит, вот это и есть - любовь?! Значит, она - вот такая?!
Перемазанный уже по плечи в чужой теплой крови, Хорь понимал, что он в первый раз в жизни столкнулся с чем-то, еще более наивным и беспомощным, чем он сам.
Он столкнулся с ненормальной, недопустимой, неправильной, опасной для жизни любовью интернатовского новичка - странного парня по имени Тайгер.
И, столкнувшись с ней, Хорёк вдруг возненавидел Хонду, сегодня, несколько часов назад - почему-то именно его одного.
За их блядские групповушки на троих или четверых, на которых они все по очереди трахали Кошака, связывая ему руки медицинскими бинтами, привязывая его к кровати, и не надо думать, то Хорь ничего не знает, знает, и еще как! За этот блядский бильярдный турнир, на который они сдуру забились с местными гопниками, потому что сука Хонда сперва рявкнет, а потом только думает! И если бы эти твари победили, то получили бы Кошака себе как приз, на всю ночь, и уже неважно, что потом Хонда лично пообещал Кошаку, что эти твари не победят, потому что Львица на бильярде - бог! А даже, если победят - похер, им настучат в рыло и выставят... А потом все бегали довольные, как суки, что "эти твари" не пришли, типа испугались...
А ведь они пришли - просто дойти не смогли. Их остановил Тайгер.
Один.
Только об этом, кроме Хоря, никто не знает.
Виноваты для него были все, но возненавидел Хорёк одного лишь Хонду.
Возненавидел до ледяных ладоней и белой пелены на глазах.
Остальные для него - умерли. И они, действительно, словно умерли, словно их никогда для Хоря не существовало: вот было семь человек рядом, казалось, что это друзья, настоящие друзья, а потом вдруг - хлоп! - и шести нет, словно и не было.
Остался один - точка ненависти.
Хонда.
У Хорька до слез болело сердце, и он, наверное, сам умер бы в ту ночь, прямо на полу, рядом с хрипящим в беспамятстве Тайгером, если бы не возненавидел Хонду до зубовного скрежета и маленьких капель крови на прокушенной от ненависти губе.
Он смотрел на окровавленного Тайгера, чудом не подохшего от его неквалифицированной помощи, на уже три черные, слившиеся гематомы, сожравшие руку парня от локтя до запястья - и представлял, как в эту секунду довольный, ухмыляющийся Хонда весело трахает Кошака, а если они еще позвали Львицу, то тот обязательно прихватит оставшиеся хирургические бинты, и они будут ржать в голос, привязывая своего длинноволосого красавчика к кровати за руки и за ноги, завязывать ему бинтом глаза, чтобы он угадывал по ощущениям, кто именно его сейчас трахает...
Хорь всё это знал. Просто перевязочного материала у него почти не осталось.
А Тайгер кровит так, словно, всерьез решил изойти кровью.
Значит, придется стирать в ванной и сушить то, что он уже использовал.
Остаток ночи закаменевший, двигающийся на автомате Хорёк провел за стиркой бинтов. Заодно он смог отстирать кровь со своих джинсов и даже джинсов Тайгера: когда он бережно, чуть дотрагиваясь, минут тридцать стаскивал с парня штаны, тот вдруг открыл глаза, посмотрел прямо на Хоря, чуть улыбнулся и почти неслышно сказал:
- Мыло...
- Что?... - Хорёк в панике дернулся, он решил, что Тайгер от побоев сошел с ума.
- Мыло... В рюкзаке... Коричневое... Кровь берет...
Хорь сумел не только стянуть с Тайгера рваные, задубевшие от крови джинсы - он смог затащить его на кровать. Тайгер помогал ему, чем мог, подтаскивая то руку, то ногу, по-змеиному шипя от боли, и только оказавшись на кровати снова улыбнулся мальчишке - и опять потерял сознание.
Хорёк до этой минуты даже не знал, что улыбка разбитыми, изуродованными губами, может быть такой страшной.
Он без сил опустился на пол, рядом с кроватью, уткнулся лбом в неумело перебинтованное плечо Тайгера - и тихо, жалобно заплакал.
А потом, проревевшись, вытер кулаком глаза, встал, и на цыпочках пошел в ванную - стирать использованные окровавленные бинты.
Ведь все остальные, чистые, по-любому, уйдут на блядки.
И это он тоже отлично понимал.
*****
Когда во время завтрака на пороге столовой внезапно появился Хорёк - в странно потемневших, словно влажных джинсах, в своей идиотской коричневой куртке, так хорошо закрывавшей от любопытных глаз окровавленную футболку, потому что добраться до своего номера с прошлого вечера у Хоря все ещё никак не получалось, а ещё он боялся надолго оставлять Тайгера одного - в помещении внезапно повисла тишина.
Младшие воспитанники интерната уже позавтракали и весело разбежались играть и качатся на качелях, с улицы доносились радостные детские голоса. За крайним у окна столом замерли семь хорошо знакомых Хорю фигур, рядом с которыми маячил один свободный стул.
Его бывший стул.
Но Хорёк не хотел завтракать с мертвыми.
Он спокойно прошел к окошку раздачи, получил поднос с едой и, отойдя к центру зала, сел за пустой стол.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?... - Хонда внимательно смотрел на Хорька, давая ему возможность объяснить свое кретинское поведение, как-то замазать ситуацию.
А еще он был просто рад, что этот мелкий мерзавец жив - к исходу ночи они с проснувшимся после ночного секса Кошаком уже сильно в этом сомневались.
Но ему не нравился вид мальчишки, почему-то бесила эта идиотская - прав был Кошак! - коричневая куртка, которую тот левой рукой судорожно комкал на груди, но Хонда ещё пытался быть спокойным.
- Хочу... - казалось, Хорёк повзрослел за эту ночь на несколько лет, странное, отстраненное выражение поселилось в обычно веселых карих глазах, но смотрел он уверенно и спокойно.
И вел себя так, словно они с Хондой сейчас были в столовой только вдвоем - ни на кого больше он даже не оглянулся.
- Тогда... Я тебя слушаю...
- Слушаешь? Хорошо.... Тогда, чтоб ты знал... - громко, четко, на всю столовую - Я тебя... НЕНАВИЖУ... - и полные слез, ненавидящие мальчишеские глаза...
Сидевшие за столиком парни оцепенели.
В гробовой тишине Хорек одной рукой поднял поднос с нетронутым завтраком, на глазах у всех отнес его на столик с использованной посудой, с грохотом швырнул на стойку и, развернувшись, не глядя ни на кого, вышел из столовой, аккуратно притворив за собой входную дверь.
- Я прошу прощения... - Львица нервно поигрывал вилкой, не отрывая взгляда от своей уже пустой тарелки. - Но... что это сейчас было?...
- Хонда... - Волчик, убедившийся, что Хорь, как и обещал Хонда, жив, напряженно посмотрел на своего предводителя. - Мне кажется, или у нас возникла проблема?... И ты говорил, что не тронешь его...
- Это у меня... возникла проблема... - побелевший Хонда, не отрываясь смотрел на дверь, в которую ушел маленький мерзавец. - И я не трогал его... Я полночи его найти не мог...
- Проблема, факт... И два вопроса к проблеме... - запустивший пальцы правой руки в свои длинные, пышные, русые волосы, Кошак напряженно покусывал губу. - Какого хера он вторые сутки шляется в этом рванье - это раз... И почему он сейчас чуть не расплакался - это два...
- Три вопроса... - задумчиво поправил Кошака Львица, внимательно разглядывая свою тарелку. - Лично у меня - три вопроса. Меня еще очень интересует, где со вчерашнего дня обитает эта тварь Тайгер... Я его второй день не вижу...
При упоминании имени Тайгера Хонда скривился, а Кошак презрительно фыркнул, наматывая на тонкий палец длинную прядь русых волос.
Но ни на один из трех прозвучавших вопросов ответа у парней пока не было...
*****
Он же, действительно, думал, что справится со всем быстро и аккуратно.
После неудавшегося завтрака, о котором Хорь ни секунды не жалел, он вернулся в номер Тайгера и старательно собрал в большой черный пластиковый пакет все окровавленные ватные таампоны, обрывки бинтов, которые не удалось отстирать, разбитые ампулы, использованные шприцы - всё, что нельзя было выбрасывать в мусорку в номере и необходимо было отнести как можно дальше от корпуса.
Хорёк даже засунул в этот пакет местное полотенце для умывания, висевшее в ванной - им он вытирал по-новой закровившего Тайгера уже после того, как затащил того на кровать. Отстирать махру от крови и йода не удалось, поэтому Хорь решил его тупо выбросить, а в номер Тайгера повесить свое, чистое, за которым собирался сходить ближе к вечеру.
Он, правда, не жалел о завтраке - есть Хорёк не мог в данный момент в принципе. Он всю ночь смотрел на рваные раны, на густые лужи липкой крови, мыл и перевязывал - и сейчас одна только мысль о еде заставляла желудок выворачиваться наизнанку и по горлу поднималась давящая тошнота.
Он пошел в столовую для того, чтобы сказать, что думает - и сказал.
Теперь оставалось только выбросить на хер следы ночного лечения.
Тайгер дышал уже ровнее, он почти дремал - Хорь проверил у парня пульс, убедился, что сердце бьется слабо, но ритмично, и решил, что минут за пять-семь он спокойно добежит до дальнего мусорного бака и вернется в номер. А потом можно будет подумать о том, что делать дальше.
Он еще раз внимательно осмотрел Тайгера, снова натянул свою коричневую куртку, схватил пакет - и выскользнул из номера в коридор.
Ему везло ровно до того момента, пока он не выскочил из корпуса через запасной выход, намереваясь пробежать вдоль деревянного забора лагеря, мимо зарослей акации, к дальнему мусорному баку - но внезапно его остановили приближающиеся шаги нескольких человек.
Хорь, не желавший никому показывать содержимое пакета, метнулся за небольшой выступ у двери и затаил дыхание.
-... озверел. Здесь же скука смертная, блин... - печальный, тихий голос Волчика рухнул на Хорька внезапно, как кирпич на голову. - Я так скоро на Луну выть начну, реально... И еще месяц тут торчать... Блять, на отдыхе... Хонда, ну будь человеком, отпусти сегодня Кошака, а?... Ты и так его на этой неделе четвертый раз забираешь... А мы бы с ним развлеклись, верно?...
- Обойдешься... - голос Хонды, злой и странно расстроенный, резанул Хоря по голым нервам, у него даже зубы застучали мелкой дробью. - От вас вреда больше, чем пользы... Этот вот, тоже ходил, клянчил...
- А что я?... - изумленный голос Львицы, не понимающего претензии. - Я-то чего?...
- А, ну да, ты-то чего?... - зло передразнил приятеля Хонда. - А что у него за следы на руках и на шее потом были?! А то, что он два дня после тебя отлеживался, ничего не мог, это как?!... А с вибратором вы что сделали, вы его грызли, что ли?!...
- Да ну, блин... - похоже, Львица обиделся не на шутку. - Так он же сам хотел попробовать... Я вообще охренел от таких фантазий - а он "давай", да "давай", а теперь я крайний... Ну, а ты чего молчишь?!... Ну, скажи, как было-то!...
Негромко, мелодично рассмеялся Кошак:
- Хонда, ты его не прессуй, он, правда, не виноват... Мы... просто увлеклись немножко, да?...
- Увлеклись они... - Хонда необъяснимо злился и даже не скрывал этого. - Вот отучитесь увлекаться - тогда поговорим... Пока Кошак со мной, и чтоб никакого нытья - отпусти, не отпусти...
- Целибат, по ходу... - грустно хмыкнул Волчик. - И надолго?...
- Посмотрим... - буркнул Хонда. - Как вести себя будете... Будете хорошими детишками - может, с собой возьму, тогда - обломится...
- Живем!... - радостно завопил Волчик. - Я очень хороший детишка, дяденька, возьмите меня с собой!... Я буду очень стараться!...
Парни весело засмеялись.
- Зато я знаю одного... - Львица фыркнул, чуть понизил голос. - Которому не обломится, как я понимаю, никогда... Потому что сам отказался...
- Ты про этого урода, Тайгера?... - Хонда презрительно сплюнул сквозь зубы и замысловато выругался. - Да ну его на хер!... Кошак в жизни под него не ляжет, я прав?...
- Под эту тварь?... Никогда... - мягкий голос Кошака заставил Хорька вжаться в стену. Ему показалось, что русоволосый красавец наотмашь ударил его по лицу. - Он, скорее, сдохнет, чем я под него лягу...
И опять веселый, дружный смех.
Он же знал, что они все - умерли...
Кошак, ушедший по тропинке чуть вперед, обернулся на шедших следом приятелей - и вдруг замер, как вкопанный.
За плечом Хонды, который, не понимая, что происходит, начал недоуменно озираться по сторонам, на верхней ступени запасного выхода из здания, стоял... Хорёк.
Побелевший, как бумага, с трясущимися губами, в своей идиотской коричневой куртке, прижимавший к груди какой-то разбухший черный пакет, Хорь пристально смотрел на Кошака - и в глазах у него плескались, набегая друг на друга, слезы, грозя сорваться вниз, по щеке, до подбородка. Вот понеслась первая, за ней вторая...
Кошак оцепенел.
- Ты... - на этот сдавленный, даже не голос, хрип, обернулись все трое: и мгновенно напрягшийся Хонда, и растерянный, враз замерший Волчик, и Львица, тут же сделавший шаг с тропинки в бок, в траву, к зарослям акации - чтобы не мешать...
- Хорёк?...
- Ты...
- Хорь? Что-то случилось?... - Кошак пытался понять, почему мальчишка смотрит на него, сам дрожит, а по щекам, одна за другой, текут крупные, как горошины, слезы.
Почему Хорёк смотрит на него с таким ужасом.
- Ты-ы-ы... - губы тряслись, их словно заламывало судорогой, и он физически не мог выпихнуть из них еще хоть какой-нибудь звук, кроме этого мычащего "ты".
Он просто смотрел в глаза человеку, из-за которого ночью умирал Тайгер - смотрел и плакал. И не мог произнести ни одного слова.
- Хорёк?... - бьющий в голый нерв голос Хонды. Точка ненависти.
Он ненавидел так сильно, что смог, наконец, собраться.
- Ты-ы-ы... можешь радоваться... Он сдыхает... Всё, как ты... хотел... - Хорь, все так же неотрывно глядя на Кошака, медленно поднял руку, попытался вытереть бегущие по щекам слезы, понял, что это бесполезно, они стекали снова и снова - и опять, как родного человека, судорожно обнял толстый черный пакет. - И... тебе не надо... под него... ложиться... У него на тебя... уже нет сил...
Они стояли, как на дуэли, друг напротив друга, не отводя друг от друга глаз. После слов Хорька, произнесенных сдавленным шепотом, Кошак через несколько мгновений сравнялся с ним цветом лица: он тоже внезапно и страшно побелел.
- Кто сдыхает?!... Хорёк! Ты меня слышишь?!... - Хонда, как обычно, успевал уловить в происходящем главное. - Кто сдыхает?!... Тайгер?!... Почему?!...
Откуда-то со стороны, из зарослей акации - потрясенный рык Львицы - Блять! Я так и думал...
На плечо Хорька внезапно легла сильная, широкая ладонь Хонды.
Точка ненависти давала силы произносить глупые, никому не нужные звуки.
- Не ваше дело... - мальчишка все еще смотрел, не мигая, в глаза побелевшему Кошаку, прижимая к груди пакет, а по лицу у него текли слезы. - Это не вам... Это ради него...
И он чуть заметно качнул подбородком, указывая на белого, как мел, Кошака.
- Хонда! Парни!... Похоже, это Тайгер... - из зарослей акации, сминая ветки, рывком возник Львица, мрачный, с посеревшим лицом. - Тут, по ходу, ночью бойня была... Тут всё в крови...
Рука Хонды на плече обжигала. Казалось, она тащит из Хоря все ещё оставшиеся после бессонной ночи жизненные силы. Но ненависти оказалось больше, чем слез. Хорь понял, что уже может говорить.
- Была... бойня... Не ночью, вечером... Когда они за тобой шли... - он видел, что Кошак лучше, чем кто бы то ни было здесь понимает, что именно Хорь пытается ему сказать. - А он... их встретил... Один... И остановил... И завалил, всех... Они... не собирались с вами... играть... Они хотели... забрать тебя...И уйти... У них были ножи... А он их не пустил... Чтобы ты опять мог... трахаться... С ним... и с ним...
И он по очереди также указал подбородком сперва на стоявшего рядом с ним Хонду, а потом - на замершего в траве Львицу.
Хорь был умным и внимательным мальчишкой. Он не зря просидел почти всю ночь рядом с бредившим, истекавшим кровью Тайгером. Стоны, хрипы, бред к утру сложились в точную картину случившегося накануне в зарослях акации.
Несколько секунд стояла звенящая тишина.
- Что у тебя... в пакете?... - тихо спросил Волчик, резко щурясь, как от сильно ветра.
- Подарок... для тебя... - Хорь всё ещё смотрел, не отрываясь, в глаза оцепенело замершего, будто превратившегося в статую Кошака. - Тебе понравится...
Он, не глядя, сунул руку в пакет, сжал кулак - и через мгновение к ногам Кошака упало толстое, когда-то белое, а теперь черно-бурое от засохшей крови махровое полотенце.
Рядом с Хорьком, прямо у него над, ухом яростно рыкнул Хонда, у ветвей акации сквозь зубы матернулся Львица.
Кошак медленно опустился на корточки, протянул руку, поднял с земли окровавленную тряпку - и смотрел на нее, не поднимая головы, смотрел пристально, словно пытался увидеть в этом окровавленном куске ткани что-то еще, что-то очень важное, необходимое ему, как воздух.
- Не нравится?... Другое хочешь?... Выбирай!... - одним движением Хорёк резко перевернул пакет, и к ногам Кошака, по ступеням, горой посыпались окровавленные ватные тампоны, обрывки пропитанных кровью бинтов, ампулы, шприцы, лоскуты пропитавшейся насквозь кровью футболки Тайгера, которую Хорь ночью осторожно резал маленьким ножиком, по тряпке отлепляя от изуродованного тела. - Это всё - он, его кровь... Может, тебе цвет не нравится?... Извини, другой нет...
- Хорь, не надо... Перестань... - Львица сказал это чуть слышно, словно сам себе.
Опять стало очень тихо.
Кошак встал, медленно убрал в карман джинсов окровавленное полотенце, подошел к мальчишке, молча вынул из его ладоней черный пакет, и, снова опустившись на корточки, начал по одному, очень медленно, складывать в пакет окровавленные куски ваты.
Когда Волчик дернулся к нему - помочь, Кошак тут же сделал жест рукой: не надо, я сам...
И продолжал медленно, по одному, складывать в пакет кровавые ватные тампоны.
- Почему он... это сделал?... - все так же тихо спросил Львица. Он то и дело косился на окровавленную вытоптанную траву в зарослях акации, а потом внимательно смотрел, как Кошак, не поднимая головы, ни на кого не глядя, собирает в пакет шприцы и разбитые ампулы. - Почему. Он. Это. Сделал?...
Первый раз Хорь оторвал больной, горячечный взгляд от Кошака - и внимательно посмотрел на Львицу.
- Потому что он любит... Его... - и мотнул подбородком в сторону замершего над черным пакетом Кошака. - Вы все его трахаете, а он - любит... Поэтому вы все - в шоколаде, а он - истекает кровью и сдыхает... Я знаю, я всю ночь его слушал... Он сам сказал... Не мне, вот ему... - и он снова мотнул закаменевшим подбородком в сторону, похоже, уже переставшего дышать Кошака. - Он говорил, чтобы ты не переживал, что всё хорошо... Он же думал, что это ты... его выхаживаешь... Он только к утру понял... что это...я...
Потом снова повернулся к Львице - и улыбнулся:
- Трахать лучше, чем любить... Безопаснее... От любви умирают... Так что, всё правильно...
А потом, развернувшись, решительно снял с плеча руку Хонды, которая уже прожгла ему плечо, и спокойно посмотрел тому в глаза:
- Никогда больше не дотрагивайся до меня. Никогда в жизни. Очень тебя прошу. Пожалуйста...
И пошел обратно, к двери запасного выхода, по привычке запахивая свою старую коричневую куртку, хотя прятать кровавые пятна на футболке уже не имело смысла.
Он слишком надолго оставил Тайгера одного - и нервничал.
- Малыш... Где... он?...
Хорь медленно обернулся - Кошак всё также сидел на корточках, с силой прижимая к себе черный толстый пакет с ватой и тряпками, пропитанными кровью Тайгера. Он смотрел на Хорька таким же болезненным горячечным взглядом, каким сам Хорь минуту назад смотрел на четырех парней вокруг себя.
Он немного помолчал, а потом тихо сказал:
- Он умер...
И, развернувшись, потянул на себя дверь запасного выхода.
Он слышал сзади прерывистые, сдавленные звуки, и, даже не оборачиваясь, знал, что Кошак плачет, уткнувшись лицом в черный пластиковый пакет.
Он сделал для них всё, что мог, что было в его силах - он сказал правду.
И если есть хоть один шанс, что из этого что-то получится...
Он шел на третий этаж и молился, чтобы получилось.
У Тайгера должно быть то, ради чего он сможет выжить и встать.
Теперь оставалось только ждать...
*****
Продолжение от 05.05. - в комментариях, стр.1
Продолжение от 10.05. - в комментариях, стр.3
Продолжение от 05.06. - в комментариях, стр.5
Продолжение от 19.08. - в комментариях, стр.5
Продолжение от 09.10. - в комментариях, стр.6
Продолжение от 25.10. - в комментариях, стр. 6
Продолжение от 09.11 - в комментариях, стр.7
Продолжение от 19.11 - в комментариях, стр.8
Продолжение от 29.11. - в комментариях на стр. 8-9
Продолжение от 23.01.16 - в комментариях, стр. 9-10
Продолжение от 05.07.18 - в комментариях, стр.11
Продолжение от 09.07.19 - в комментариях, стр. 11
-
-
06.05.2015 в 01:41-
-
06.05.2015 в 01:43ты прости, я почти в четыре утра начинаю запутанно изъясняться, наверное)
-
-
06.05.2015 в 01:54Бывают моменты, когда главная поддержка человека - это он сам) и что у него в душе..))) Видимо, здесь именно такой случай)) Сейчас все будет зависеть только от Кошака...)
-
-
06.05.2015 в 01:57Ой, как актуально...
Сейчас все будет зависеть только от Кошака...)
Я думаю, что у него сил хватит. Он сдюжит!
-
-
06.05.2015 в 02:06-
-
06.05.2015 в 02:08Но буду тихонько надеяться на лучшее...)
-
-
06.05.2015 в 02:14А твой подарок предсказуемым быть не может!)))
Как минимум, постарается... Но вот что из этого получится, пока неясно...
-
-
06.05.2015 в 02:16-
-
06.05.2015 в 02:21-
-
06.05.2015 в 02:23-
-
06.05.2015 в 02:29ОТдыхай, дорогой! У меня третий час - но у тебя-то пятый...))) Тебе еще за них переживать - набирайся сил...)))
-
-
06.05.2015 в 02:31Да, надо бы и попробовать поспать) А то впереди обещали переживаний)))
-
-
06.05.2015 в 02:35Отдыхай, дорогой!) Спокойной оставшейся ночи!)))))
-
-
06.05.2015 в 02:36Моя маньячная душа - счастлива)))
-
-
10.05.2015 в 12:48-
-
10.05.2015 в 12:50-
-
10.05.2015 в 12:51-
-
10.05.2015 в 12:52-
-
10.05.2015 в 12:53*****
-
-
10.05.2015 в 17:31Нет, оно понятно было, что не от широкой жизни и не от врожденной извращенности существуют именно такие отношения между "зоопарком", тут даже вопросов нет, понятно все. Ну, лично мне - понятно... Я могу это принять. Не знаю, как сам поступил бы в таких обстоятельствах, но я ребят понимаю... Кошака понимаю, и Хонду...
Самое сложное начинается сейчас...
Мне кажется, что для Кошака начались его личные "одиннадцать дней"...
И Хонда правильно придумал, что предложил мелкому именно задавать вопросы - так проще... Немного, но проще...
-
-
10.05.2015 в 18:26-
-
11.05.2015 в 15:33-
-
11.05.2015 в 15:54Но другой вопрос, что сейчас наличие этой "семьи" становится проблемой - неожиданно для всех - для Хорька. И именно потому, что он тоже страшно нуждается в семье - в своей семье, вдвоем с Хондой. Он влюбился - и эта любовь диктует свои правила. И всем придется делать выбор, потому что ситуация затрагивает всех.
И, в первую очередь, Кошака - его выбор будет самым трудным. Ему надо отказаться от "семьи" ради малознакомого человека - либо отказаться от настоящего чувства ради с таким трудом созданной семьи, где каждый из участников - "свой"...
И ему придется решать.
-
-
11.05.2015 в 16:44-
-
11.05.2015 в 20:39-
-
11.05.2015 в 21:24" вообще, ситуация напоминает пушкинский "Выстрел", только там Сильвио заставил ждать своего удара аж целых 6 лет." - Да! Вот да!! Спасибо, я так рада, что вспомнился "Выстрел")))) В свое время (в школе) он произвел на меня сильнейшее впечатление)) Из всех Повестей Белкина до сих пор люблю его больше всего!)) И если Хонда выглядит жестоким за 9 дней, то Сильвио, за свои 6 лет ожидания... Да, это явно сильное чувство было!)))
-
-
11.05.2015 в 21:51-
-
11.05.2015 в 22:13-
-
11.05.2015 в 22:22-
-
11.05.2015 в 23:21